Великая Отечественная под водой.
 Главная  Лодки  Люди  Документы  Техотдел  Битвы  Форум  Разное
Какой виделась предстоящая война советским морякам всего за 8 месяцев до того, как Германия разорвет пакт о ненападении? Что еще за оставшийся короткий промежуток времени нужно было сделать для достойного отпора врагу? Об этом шла речь на совещании представителей Главного Морского штаба, морской авиации и Военно-морской академии по вопросу об освещении опыта современной войны, которое прошло в Ленинграде 7-14 октября 1940 года. В данном материале собраны только те вопросы, которые касаются действий подводных лодок. Стенограммы докладов «Опыт применения авиации в современной войне», «Боевые действия соединения надводных кораблей» и «Совместные операции армии и флота» не публикуются.


Выводы и предложения по использованию подводных лодок на основе опыта второй империалистической и советско-финляндской войн.

  1. Доклад доцента кафедры оперативного искусства командного факультета Военно-Морской академии им. К. Е. Ворошилова, капитана 2 ранга В. И. Рутковского

    Дополнения по докладу:
  2. А.Н. Лебедев, капитан 1 ранга, старший научный сотрудник исторического отдела Главного штаба Военно-Морского Флота.

  3. А.В. Томашевич, капитан 1 ранга, доцент кафедры тактики ПЛ и ПЛО командного факультета Военно-Морской академии им. Ворошилова.

  4. В.А. Петровский, капитан 1 ранга, заместитель начальника по научной и учебной работе Военно-Морской академии им. Ворошилова.

  5. Б.В. Гаврилов, капитан 1 ранга, доцент кафедры оперативного искусства И штабной службы командного факультета Военно-морской академии им. Ворошилова

  6. В.А. Белли, контр-адмирал, начальник кафедры оперативного искусства Военно-морской академии им. К. Е. Ворошилова.

  7. С.Ф. Жаворонков, генерал-лейтенант авиации командующий авиацией Военно-Морского Флота

  8. Ю.Ф. Ралль, контр-адмирал, начальник Управления боевой подготовки Военно-Морского Флота.

  9. В.А. Алафузов, контр-адмирал, исполняющий должность заместителя начальника Главного Морского штаба Военно-Морского Флота.

  10. Н.А. Бологов, контр-адмирал, начальник кафедры военно-морской истории Военно-Морской академии им. К. Е. Ворошилова.


Выводы и предложения по использованию подводных лодок на основе опыта второй империалистической и советско-финляндской войн.

Доклад доцента кафедры оперативного искусства командного факультета Военно-Морской академии им. К. Е. Ворошилова, капитана 2 ранга В.И. Рутковского


    Цель доклада: сделать некоторые первоначальные выводы принципиального характера об оперативном и тактическом использовании подводных лодок.

    Не располагая подробными данными о боевых действиях подводных лодок воюющих сторон трудно сделать окончательные выводы, однако, те сведения, которые имеются, они дают возможность судить об использовании подводных лодок, являются несомненно поучительными и представляют теоретический и практический интерес.

    Годовой опыт империалистической войны показывает, что воюющие государства в начале военных действий широко использовали подводные лодки. Подводные лодки подтвердили свое огромное значение и особенно на коммуникациях. Из опыта видно, что воюющие стороны использовали лодки на коммуникациях своего противника: немецкие вокруг Англии; английские – в Скагерраке и Каттегате; итальянские на англо - французской коммуникации в Средиземном море.

    Кроме того, лодки привлекались эпизодически к действиям против неприятельских боевых кораблей для обеспечения операций надводного флота.

    В результате действия германских сил на морских коммуникациях было затоплено следующее количество тоннажа союзников:
    подводными лодками и поставленными ими минными заграждениями – 45%; надводными силами – 31% и авиацией – 24%.
    Как видно из приведенных цифр Германия подводными лодками потопила наибольший процент торгового тоннажа союзников.

    Из числа боевых кораблей лодка потопила:
    Линейных кораблей – 1
    Крейсеров – 5
    Авианосцев – 2
    Вспомогательных крейсеров – 9
    Миноносцев – 7
    Из них немецкие лодки потопили – 17; итальянские – 5 и английские – 1. Таким образом, всего потоплено 24 ед. подводными лодками.

    Небольшое количество потопленных надводных боевых кораблей доказывает, что надводные корабли слабо применялись в боевых действиях и подводные лодки решали, в основном задачу экономической войны.

    Можно сделать заключение, что операции подводных лодок на коммуникациях проводятся довольно успешно.

    Однако, было бы совершенно неверным, на этом основании, сделать противопоставление подводных лодок надводному кораблю или авиации, помня, что успех современной морской операции заключается в правильном комбинировании разнородных сил флота, в организации их оперативного и тактического взаимодействия и, что в каждой операции в зависимости от задачи, обстановки и избранных методов действия решающим средством будет то, которое данную задачу может решать лучше всего.

    В борьбе на морских сообщениях подводная лодка является одним из лучших средств по перерыву и расстройству этих сообщений, благодаря своей большой автономности и дальности плавания и легкой возможности прорыва блокады.

    Англичане, вели борьбу с германской торговлей надводными кораблями, но когда им понадобилось организовать борьбу на германских коммуникациях В Скагерраке и Каггегате, им пришлось прибегнуть к подводным лодкам. К этому их вынудила и обстановка. Три линейных английских корабля, пытавшиеся прейти в Каттегат, под воздейсгвием германской авиации и германских подводных лодок были вынуждены отказаться от своей операции.

    2. Опыт войны подтвердил, что эффективность действий подводных лодок на коммуникациях противника зависит от их удаления от баз подводных лодок, в частности, чем ближе расположены базы лодок к коммуникациям противника и чем меньше приходится преодолевать препятствий на пути следования в свои районы, тем воздействие подводных лодок на них более успешно.

    Система новых маневренных баз на французском и германском побережьях приближает германские лодки к английским коммуникациям и дает возможность заходить в них для пополнения запасов и временного базирования, тем самым обеспечивая безопасность их следования в район боевых действий.

    Было бы неверно делать вывод о невозможности действий подводных лодок на океанских просторах, хотя приходится учитывать, что деятельность их в этих условиях безусловно затруднена.

    Наличие организации открытых баз или снабжения подводных лодок непосредственно на море, путем доставки снабжения и питания, необходимого лодкам, на транспортах и обеспечения необходимыми данными разведки, ориентирующими нахождение противника в океане, значительно облегчит использование их на океанских просторах, так как эти мероприятия будут являться лучшим видом обеспечения лодок вдали от своих баз.

    3. Для того, чтобы с началом действий сразу же повести борьбу на морских коммуникациях, необходимо предварительно, (если возможно, конечно, еще до вооруженного столкновения), произвести развертывание сил и средств, предназначенных для этой борьбы. Это положение особо важно при использовании подводных лодок. Германия в целях угрозы морским коммуникациям Англии и Франции произвела заблаговременное развертывание своих лодок в открытое море и на океанских просторах. Подтверждением этому служит обнаружение нескольких германских лодок в Карибском море, буквально, на третий день после начала военных действий. Учитывая расстояние до Карибского моря можно утверждать, что германские лодки вышли из своих баз примерно, за 2 недели до начала военных действий, если не раньше.

    4. Действуя на различных направлениях и проводя отдельные операции, как например, Норвежская операция, – немцы стремятся иметь превосходство сил на главном направлении, для чего они свертывают действия лодок на других второстепенных направлениях.

    Следовательно, при использовании лодок в операциях на море необходимо иметь резев лодок, на случай необходимости концентрации сил на главном направлении.

    При проведении боевых операций в советско-финской войне резерва лодок не было, так как мыслилось выполнить всеми подводными лодками задачу блокады Балтийского и Финского заливов до наступления зимнего периода, в итоге чего непрерывности блокады на всех намеченных позициях фактически не было.

    5. Боевое управление при использовании подводных лодок как на морских путях сообщения, так против боевых кораблей, приобретает важное значение. Для управления подводными лодками, находящимися в море, на переходе в свои районы, в готовности в базе и при смене, – необходимо иметь единое командование, непосредственно дающее приказание командирам соединений лодок, действующих на разных направлениях. Командирам соединений должна быть предоставлена оперативно-тактическая самостоятельность, так как штаб флота никогда не сумеет управлять лодками, имея несколько направлений.

    Таким образом, ставя перед ними боевую задачу и нарезав районы действия подводных лодок, нужно дать командирам соединений возможность самостоятельно решать вопросы и непосредственно командовать вверенными им кораблями. Не имея никаких сведений о боевом управлении лодками воюющих сторон, придется ограничиться в этом отношении нашим опытом.

    На Балтийском море было два направления действий – Ботнический и Финский залив, и опыт показал, что нельзя иметь несколько командиров по боевому управлению лодками. Фактически получилось, что боевое управление осуществлялось штабом флота, замкомфлота и командиром военно-морской базы и, тем самым, приводило к излишнему дерганию и вносило много путаницы и неясностей. Кроме того, штаб флота командовал каждой лодкой в отдельности помимо командира соединения и этим подменял командира соединения, который не только готовил свои корабли технически, но должен был инструктировать, давать обстановку в район боевых действий, разъяснять боевую задачу и т. д. непосредственно командирам кораблей своего соединения.

    Между тем, командиры соединений были предоставлены сами себе, хотя, находясь в отрыве, нуждались в большей информации.

    Примером может служить следующее. Первая бригада подводных лодок не была оповещена о выставленном минном заграждении. О координатах минного заграждения командир узнал только при приходе подлодки «С-1». Пришлось дать по радио эти координаты на лодку «С-3», вышедшую из Либавы.

    Второй момент – о курсах прохода южного Кваркена – командиром «Щ-311», командир соединения узнал от командира подлодки «С-1». Таким образом, об этих фактах было сообщено командиру подводной лодки «С-1», но не командиру соединения, который отправлял в это время лодку «С-3» в этот опасный район.

    Схема связи предусматривала действие лодок из Кронштадта. А в это время произошли крупные изменения на театре военных действий. Часть соединения стала базироваться на западные базы. Однако, изменений в схеме связи произведено не было. Как результат этого, командование вынуждено было связываться с лодками, которые находились в близости от баз, через Кронштадт, что занимало время на связь 3-4 часа вместо возможных и нужных для этого 5-10 минут.

    Введенная односторонняя связь «Штаб флота – подводная лодка» приводила к тому, что командир соединения не знал, что делают его корабли, какая помощь им необходима для выполнения поставленной перед ними задачи. Опыт же показал, что нужда в этом есть, так как командиры кораблей, когда была неясна обстановка или требовалась помощь, всегда делали донесения командиру соединения, для чего переходили на общий код.

    Необходимо иметь схему связи, позволяющую командиру соединения непосредственно управлять своими кораблями, а штабу флота непосредственно информировать командира соединений, как непосредственных исполнителей приказаний Военного Совета.

    6. Подводные лодки воюющих сторон действуют маневренно. Прежнее примитивное развертывание их по квадрату снижало эффективность их действия н облегчало борьбу с ними.

    Опыт советско-финской войны показал, что классическое назначение позиции в Виде квадрата 10x10 миль или меньше себя не оправдало. Вопрос о районе зарядки требовал сам себе увеличения района действий подводных лодок.

    Примером несостоятельности позиции квадрата является позиция лодки «С-1» в Ботническом заливе. После потопления транспорта движение транспортов в районе позиции прекратилось. Подводная лодка «С-1» наблюдала движение шхерами, но перейти в другой район не могла, хотя на протяжении десятка миль других подводных лодок не было. Границы квадрата сковывали действия подводной лодки «С-1». Нарезка больших районов впоследствии позволила уменьшить число подводных лодок, а главное, предоставила возможность свободных действий подводным лодкам. Отпал вопрос о дополнительных районах для зарядки, повысилась возможость скрытых действий, так как противнику труднее было установить место нахождения подводных лодок.

    На последних маневрах Краснознаменного Балтийского флота штабом Балтийского флота были отведены вновь очень ограниченные районы действий лодок. Народный комиссар Военно-Морского Флота адмирал т. Кузнецов на разборе учения КБФ отметил, что позиции для подводных лодок были выбраны правильно, но малые квадраты отдельных лодок сковывали инициативу командиров. Им была предоставлена пассивная роль. Так использовать подводные лодки нельзя.

    Показательным примером позиции подводных лодок может служить позиция подлодки «Щ-311». Если бы позиция ее оставалась в тех ограниченных районах, которые давались в плане развертывания, ее действия были бы менее эффективны, так как трасса проходила не там где предполагалось. Таким образом, позиция в виде небольшого квадрата себя не оправдала. Подтвердилась необходимости нарезки больших районов для действия подводных лодок, за исключением специальных задач, когда подлодка решает задачу непосредственно у базы противника. Эта маневренная схема уже принята на флотах империалистических государств. В этих маневренных районах подводные лодки могут быть использованы по принципу постоянного маневрирования лодки в этом районе или же по принципу последовательного движения подводных лодок в указанных районах, как это применялось немцами в первой империалистической войне.

    Кроме того, использование лодок в этих районах возможно совместное, для просмотра «завесой» лодок больших районов и использование их для взаимодействия с надводными кораблями. Это имело место в норвежской операции, когда подводные лодки немцев прикрывали действия кораблей, а также это возможно в наведении кораблей на противника и при действиях на флангах армии.

    Эффективность использования подводных лодок повышается в зависимости от взаимодействия с авиацией. Задачей авиации, в этом случае, является информация лодок о местонахождении кораблей противника, нарушении его противолодочного сторожевого охранения и разгон конвоев. Такое вазимодействие подводных лодок и авиации применялось уже фактически Италией в Средиземном море; это же взаимодействие осуществлялось английскими подводными лодками во время норвежской операции, применялось также Германией при нападении на конвой.

    7. Во время боевых действий подводные лодки использовали мины у побережья противника и в стесненном водном районе и торпеды в открытых районах.

    Артиллерийская атака производилась с лодок только в самом начале второй империалистической войны и в советско-финской войне при выполнении блокадных операций.

    Нужно оговориться, что в последнем случае – возможность использования артиллерийского оружия в таких ограниченных районах было возможно только лишь потому, что противник не имел достаточной противолодочной обороны, в частности авиации.

    Избранный метод использования оружия, за исключением артиллерии, себя вполне оправдал. В современных условиях весьма трудно произвести торпедную атаку в районе организованной противолодочной обороны противника, и не случайно, что не наблюдалось атаки подводными лодками боевых кораблей и транспортов при выходе последних из баз.

    Сильная противолодочная оборона делает атаку лодками кораблей весьма рискованной. В некоторых случаях лодки успешно действовали у баз, но, вероятно, это делали командиры по собственной инициативе. Пример этому – потопление корабля «Ройяль-Ок».

    Напористость, инициатива и не боязнь потерь у немцев при выполнении операций, в частности при использовании подводных лодок, являются стимулом к смелым и инициативным действиям. Отсюда развитие противолодочных средств и методов, борьбы с лодками, требуют от личного состава, особенно от командира, высокой выучки, смелости и инициативы. Командир-подводник в случае необходимости должен идти на риск, должен принятое решение неотступно проводить в жизнь, чтобы добиться победы над врагом. Следовательно, лодки могут и лодки должны наносить короткие удары в районе с развернутой обороной противника, но наиболее эффективны их действия будут при систематически маневренном использовании в достаточно просторных водных районах.

    В целях выработки у личного состава лодок, и особенно у командиров лодок, качеств высокой выучки, инициативы и смелости, подготовка лодок должна проходить в условиях, всемерно приближенных к боевой обстановке. Надо, чтобы в процессе боевой подготовки личный состав лодки постоянно чувствовал опасность.

    Развитие на лодках гидроакустики даст возможность применить ряд новых тактических приемов и облегчит командирам лодок борьбу с ПЛО.

    8. При нападении на конвой одиночным подводным лодкам удавалось уничтожать два судна, (немцы утверждают, что удавалось утопить три судна одной лодкой).

    Эти успехи достигнуты, очевидно, благодаря установленным на немецких и английских подводных лодках специальных вычислителей угловых упреждений и приборов управления прибором «Обри» торпед. Эти приборы, беспузырность выстрелов и бесследность торпед позволяют лодкам производить последовательные выстрелы по разным кораблям, что значительно увеличило эффективность нападения лодок на соединение, следующие корабли.

    Были сообщения о групповом использовании подводных лодок (по 2-3 лодки в группе) против конвоев, как имело место к западу от Гибралтара, где удалось уничтожить несколько судов из состава конвоя.

    Однако, такое групповое использование лодок целесообразно лишь в тех районах, где пути движения неприятельских судов имеют определенное направление или когда лодки действуют при обеспечении со стороны самолетов и разведки. В других условиях отыскание противника затруднено. Но вероятно случай, о котором я говорил, есть один из методов массирования лодок на узле и вряд ли это было непосредственно групповое использование лодок, так как на сегодня это представляет большие трудности.

    Необходимо установить на наших подводных лодках специальные вычислители углов упреждения и приборы управления прибором «Обри» торпед. Необходимо добиться бесследности торпед и беспузырности выстрелов.

    В процессе боевой подготовки необходимо тренировать командиров в нападении на конвои во взаимодействии с авиацией и по данным разведки, а также необходимо готовить наши лодки к групповым действиям против конвоя, массируя их по отдельным объектам.

    Для постепенной тренировки командиров лодок, необходимо торпедные стрельбы производить не в течение одного периода, а равномерно в течение всего года.

    Командирам по первому году командования необходимо сохранить последовательность прохождения курса торпедной стрельбы, а командирам 1 линии определить минимум количества тренировочных атак в течение года, при стрельбах давать любую задачу, внося тем самым элемент внезапности.

    В процессе военных действий остро встал вопрос для подводных лодок, в определении дистанции по высоте рангоута корабля-цели, но за отсутствием данных и без соответствующей тренировки командиры лодок этого делать не могли.

    Должен сказать, что в 1932 году командиром Кузнецовым был предложен способ определения высоты рангоута по фотографиям, который дает хорошие результаты, но почему-то это предложение не было реализовано ни перед советско-финской войной, ни сейчас.

    По мнению подводников, этот способ определения дистанций представляет значительный интерес и заслуживает его скорейшей реализации.

    Кроме того, опыт плавания в штормовых условиях показал и лишний раз подтвердил необходимость увеличения подъема перископа на подводных лодках. При волнении моря в 5-6 баллов лодку выбрасывает до оголения рубки. Необходимо дать на вооружение 11м перископы или перенести командирский перископ в рубку.

    9. Подводная лодка вновь доказала возможность постановки минных заграждений в непосредственной близости от баз и побережья противника.

    Массовое засорение районов минами приводит к крупным потерям. Чтобы осуществить такие действия, подводные лодки все должны иметь и торпеды, и мины.

    На немецких подводных лодках применяются компромиссные системы: вместо торпед могут принимать мины, и поставить их через торпедные аппараты. Для постановки крупных заграждений в иностранных флотах применяются специальные заградители, которые могут ставить до 80 мин одновременно.

    Несмотря на такую компромиссную систему вооружения, все-таки заградители ни в коем случае не снимаются с вооружения. Эта компромиссная система, дающая возможность постановки мин и торпед с подводных лодок, весьма выгодна, так как она позволяет заградить воды вблизи прибрежных фарватеров, сильно охраняемых средствами противолодочной обороны.

    10. Особое значение в современных условиях приобрела малая шумность подводных лодок. Это предъявляет требования не только к организациям, строящим подводные лодки, но и к личному составу. Командиры обязаны изучать шум лодок и изыскивать режимы работы механизмов, обеспечивающие наименьшую слышимость, что дает возможность скрытно подойти к противнику и будет способствовать успешности боевых действий.

    Современные военные корабли оборудованы звукотехническими установками и немецкие корабли уже уклонились от атак английских лодок, благодаря имеющимся на кораблях гидроакустическим приборам.

    Беспузырность выстрелов и бесследность торпед, по-видимому, дала возможность германским лодкам провести успешные атаки нескольких боевых кораблей (авианосец «Корейджес», л. к. «Куин Элизабет», кр. «Белфаст» и др.).

    Надо думать, что немцы работают над бесперископной стрельбой и достигли в этом некоторых успехов.

    11. Артиллерийские атаки для уничтожения торговых судов производились лодками только в самом начале второй империалистической войны, тогда, когда транспорта не имели артиллерии. С момента вооружения транспортов, использование лодками артиллерии прекратилось. Это возможно объяснить тем, что для уничтожения корабля артиллерийской атакой, нужно или близко подойти к нему или вести ее в течение длительного времени, так как торговые суда вооружены пушками, то очевидно, подводным лодкам запрещено близко к ним подходить.

    При длительном же обстреле может случится, что противник использует для борьбы с подводной лодкой находящиеся поблизости самолеты.

    Поэтому в борьбе на комуникациях германские подводные лодки для уничтожения транспортов применяют торпеды и мины, артиллерия же используется только в редких случаях.

    В боевых действиях в советско-финской войне подводные лодки использовали в основном артиллерию только потому, что противник имел слабую противолодочную оборону и в этой противолодочной обороне почти не имелось авиации. Из шести транспортов, атакованных нашими лодками, четыре были потоплены, 2 были обстреляны.

    Использование лодками артиллерии принуждалось несомненно, обстановкой.

    Опыт показал, что стремление решительно покончить с противником приводило к встрече с противником на коротких дистанциях. Причем, стрельба доходила до 10 кабельтовых и даже до 3-х кабельтов, были и такие случаи, когда подводная лодка выходила на дистанцию в 1 кабельтов. Такие действия непозволительны и могут иметь оправдание только в сложившейся обстановке.

    Можно привести два характерных случая из опыта империалистической войны.

    Первый случай – артиллерийский обстрел английской подводной лодкой германских кораблей, охранявших караван транспортов, где благодаря умелому действию командира лодки удалось отогнать германские корабли и потопить (вероятно, торпедной) и 2-3 транспорта. Это, конечно, положительный случай.

    Второй случай – отрицательный – неумелого боевого действия итальянской подводной лодки с английским траулером, где лодка, поврежденная глубинными бомбами, получив в последующем артиллерийском бою несколько попаданий 100-мм снарядом – сдалась и была приведена в порт.

    Следовательно второй случай показывает, что ведение огня лодками на коротких дистанциях, в предстоящих боях, – недопустимо.

    Необходимо нам говорить и ориентировать личный состав лодок на ведение огня на дальних дистанциях, снабдив для этого лодки ручным горизонтально-базисным дальномером.

    Следует считать, что принятая практика проводить стрельбы один раз в год – тоже неверна. Нужно стрельбы распределить равномерно, в течение всего учебного года, чтобы всегда иметь обстрелянный личный состав. Это касается и управляющего огнем. Для примера можно сказать, что подводная лодка «С-1» выпустила 32 снаряда 45 мм калибра по транспорту и ни одного не попала.

    Кроме того выявлено, что 45 мм артиллерия не достаточна для быстрого и решительного уничтожения транспортов. Малый калибр потребовал увеличения количества снарядов необходимых для достижения поставленной задачи.

    Для примера можно сказать, что подводная лодка «Щ-311» для потопления трех транспортов израсходовала 324 снаряда и при этом на один транспорт, для полного его уничтожения потребовалось израсходовать еще и торпеду. 45 мм артиллерия недостаточна дальнобойная. При сравнительной тихоходности лодки типа «Щ» есть большая вероятность, что более быстроходный транспорт сравнительно скоро может выйти из под обстрела и, даже, имея несколько попаданий – уйдет. Желательно заменить 45 мм орудие на подводной лодке типа «Щ» на 75 мм клб.

    12. Из противолодочных средств наиболее серьезным противником являются мелкие корабли, вооруженные артиллерией и бомбами, снабженные хорошими гидростатическими установками.

    Эскадренные миноносцы сами легко делаются жертвами лодок, о чем свидетельствует количество уничтоженных лодками миноносцев, но нужно сказать, что эскадренный миноносец является основным противолодочным средством в открытом море, потому что в открытом море действия ни малых кораблей, ни авиации невозможно.

    Авиация благодаря большим скоростям и малой заметности дает возможность скрытно подойти и застигнуть врасплох подводную лодку. Большинство подводных лодок застигнуты были самолетами в момент погружения или всплытия, т. е. тогда, когда лодка лишена боеспособности и маневренности. В тех же случаях, когда лодка находится в надводном положении, при своевременном обнаружении самолета, она всегда может погрузиться и уклониться от атаки самолета или же сама может отразить зенитным огнем атаку самолета, что имело место в современной войне на Западе и в советско-финской войне. Подводная лодка «С-1» не только отогнала самолет, но и сбила его.

    Однако, следует признать, что поединок с самолетом невыгоден для лодки и ей следует, если есть возможность, своевременно уклониться от атаки самолета.

    Необходимо в процессе боевой подготовки систематически тренировать личный состав лодки в наблюдении за самолетами противника и, как правило, уклонения от атаки самолета.

    Нужно также установить на лодках крупнокалиберные зенитные автоматы – 12 и 20 мм на случай отражения самолетов артогнем и проводить в процессе боевой подготовки, больше зенитных стрельб.

    13. Сейчас трудно установить общее количество погибших лодок и причины иx гибели из-за разноречивости сведений, однако, англичане признались, что они потеряли с ноября 1939 г. по сентябрь 1940 г. 17 подводных лодок. По немецким данным они потеряли 35 подводных лодок. Взяв за основу те потери, к вторые признаны англичанами мы видим, что из их лодок водоизмещением свыше 1000 тонн погибло – 11, а лодок водоизмещением от 400 до 500 тонн догибло 6.

    Если считать, что к началу войны в Англии было 45 больших, водоизмещением свыше 1000 т., и 11 малых подводных лодок (не считая еще построенных за год войны), то в процентном отношении англичане потеряли больших лодок – 25, а малых 50%.

    Не имея достаточных сведений о средствах противолодочной обороны в районе действия английских подлодок и степени их оперативного напряжения сделать окончательный вывод, какая лодка по своему классу, по своему типу наиболее живуча в различных районах их использования – преждевременно.

    14. Несколько слов о базировании лодки.

    За время империалистической войны подводные лодки базировались в основном в глубине театра, что обеспечивало их скрытность базирования, а главное, безопасность от морского и воздушного противника. В современной войне лодки имеют большие районы плавания, большие скорости, (особенно лодки дальнего действия) и развертывание их происходит значительно быстрее. Следовательно, выдвигать подводные лодки поближе к месту их развертывания нет особой надобности. Помня, что противнику легче найти и уничтожить их в базе, чем в море, необходимо лодки, в особенности дальнего действия, базировать на базы, находящиеся в глубине театра, наиболее удаленные от противника и базировать их так, чтобы, выходя в море, они встречали меньше противолодочных препятствий на своем пути. Наряду с этим необходимо иметь сеть маневренных баз для рассредоточения лодок и пополнения запасов. Это положение не касается лодок приданных для обороны с моря данной базы.

    Исходя из опыта использования подводных лодок воюющими сторонами во второй империалистической войне, можно сделать общий вывод, что, несмотря на большую эволюцию противолодочных средств и тактико-технических элементов, подводные лодки в современных условиях являются серьезным противником не только для торговых, но и для боевых кораблей.

РГА ВМФ, Ф.Р—1678, Оп. 1с, Д. 182, Л. 1-20.



    А. Н. Лебедев, капитан 1 ранга, старший научный сотрудник исторического отдела Главного штаба Военно-Морского Флота.

    В добавление к докладу тов. Рутковского у меня имеется несколько общих вопросов, затем вопросы по строительству и по управлению боевыми действиями подводных лодок.

    Вопросы боевой подготовки и использования оружия в порядке взаимного распределения материала доложит капитан 1 ранга т. Томашевич.

    Первый вопрос – по итогам войны на западном театре, на котором мы должны остановиться в добавление к сделанному докладу, это вопрос о наметившейся малой эффективности действий подводных лодок в обороне широкого района.

    Разрешите напомнить операцию в Данцигской бухте, где пять польских подводных лодок, действовавших в районе Данцигской бухты, не дали практически никакого положительного результата в обороне этого района с моря от действия надводных сил германского флота. Правда, они сами понесли здесь очень малые потери. По-видимому, только одна польская подводная лодка была уничтожена немцами, но успеха польских подводных лодок в этом районе мы не знали; и мы знаем, что морская операция закончилась здесь довольно быстро.

    Второй район, в котором лодки принимали участие в обороне, это район побережья Норвегии во время Норвежской операции.

    Немецкие лодки были развернуты в районе норвежского побережья, но тем не менее высадка английского десанта в Нарвике и в Намсосе была произведена без какого-либо серьезного ущерба для него. Таким образом, и здесь немецкие подводные лодки оказались мало эффективными в обороне.

    Лодки здесь действовали, по-видимому, достаточно основательно, так как потери, которые признают сами немцы, велики. За полгода войны (до норвежской операции) немцы признают уничтоженными 11 подводных лодок, а за полтора месяца норвежской операции немцы признают в своем официальном отчете уничтожение шести подводных лодок. Таким образом, на месяц войны до норвежской операции в среднем по немецким данным приходилось 2 подводных лодки, а в период норвежской операции на месяц приходится уничтоженными 4 подводных лодки. При обороне Норвегии немцы несли потери в два раза больше, чем в период действий по коммуникации. Правда, нужно отметить один район, в котором английские надводные силы не пожелали действовать, это район Скагеррака и Категатта. Но я не могу никак утверждать, чтобы отказ английского флота от действий в этом районе базировался бы, главным образом, на опасности от подводных кораблей. Здесь действовал комплекс из минных заграждений, подводных лодок, торпедных катеров и скорее всего воздушных сил, который в этом стесненном районе мог нанести английскому флоту довольно серьезные повреждения. В открытом районе Норвежского моря действия надводных сил происходили довольно свободно.

    Таким образом, можно сделать такой основной вывод: подводные лодки являются силой более пригодной для активных операций, и это необходимо учитывать как при планировании нового строительства, так и в плане боевой подготовки. Однако, это совершенно не значит, что подводные лодки нельзя использовать для целей обороны. Их можно и нужно использовать, но нельзя, по-видимому, ставить на них ту ставку, столь солидную и решительную, как это у нас часто делается.

    В объяснение сказанного, я могу отметить следующее: подводные лодки в обороне необходимо бывает развертывать на довольно значительной площади по глубине движения противника. Через эту площадь противник проходит обычно в темное время суток и таким образом часть подводных лодок теряется для обороны, так как не принимает участия в атаках на противника. Небольшое количество лодок, которое сможет атаковать наступающего противника, не может, по-видимому, нанести решающий удар по противнику достаточный для того, чтобы отбить нападение на побережье.

    Второй момент, который может быть отмечен по боевому использованию лодок на западном театре, это наметившаяся возможность использования подводной лодки для транспортировки грузов.

    Вчера зам наркома в докладе говорил о том, что немецкие миноносцы в районе Нарвика к моменту решительных действий оказались без боезапаса и по-видимому, без топлива.

    Я должен сказать, что с моей точки зрения подводные лодки могли бы оказать помощь миноносцам по части снабжения, т. е. доставить для этих семи миноносцев артиллерийские боезапасы порядка одного комплекта. Это вполне возможно. Для этого не потребовалось бы большого количества лодок. Другой разговор, когда эго надо было бы предусмотреть. Понятно, нельзя было выполнять это тогда, когда командованию донесли, что на миноносцах боеприпасов нет. Надо было бы погрузить этот боезапас на лодки и доставить к Нарвику заблаговременно. Гораздо сложнее стоит вопрос о доставке топлива. Говорить об использовании подводных лодок, существующих в данный момент, для транспортировки топлива было бы мало реально, так как, по-видимому, существующие подводные лодки окажутся для этого непригодными и этот вопрос надо было бы решать какими-то другими средствами.

    Таким образом, в данной Норвежской операции подводные лодки оказались мало эффективными в смысле непосредственной обороны и, кроме обороны, могли бы быть использованы еще и для транспортных целей. Более активными и даже весьма активными оказались немецкие подводные лодки в действиях на коммуникациях и при постановке мин на восточном английском фарватере.

    Из доклада капитана 2 ранга Рутковского, из цифр, которые он привел, становится ясным значение торпедного и минного оружия при действии лодок на коммуникациях.

    Если обратиться не к тоннажу, а к количеству уничтоженных лодками кораблей, то, примерно, в среднем выходит такое положение: торпедами уничтожено процентов 60 из всего количества уничтоженных кораблей, минами процентов около 35 и только 5% уничтожено артиллерией.

    Таким образом, громадное количество кораблей было уничтожено торпедами и минами, поставленными с подводных лодок. Я говорю только о тех кораблях, которые уничтожены подводными лодками.

    Так было в войне на западном театре.

    В войне с бело-финнами дело обстояло несколько иначе. За всю войну была сделана только одна минная постановка на юго-западных выходах из Або-Оландских шхер. Больше минных постановок с подводных кораблей не было.

    В то же время действия подводных лодок во время белофинской войны совершенно прекратили сквозное движение противника по Финскому заливу, по Балтийскому морю и Ботническому заливу, и привели противника и «нейтральных» шведов к движению внутренними шхерными фарватерами и переходу в ночное время через южный и северный Кваркен.

    В районах южного и северного Кваркена большую пользу могли бы принести минные постановки с подводных лодок.

    Действительно, когда кончились действия лодок в районе Ботники, начались заградительные операции авианосцев. [так в тексте, следует читать: авиации] Сравнительно небольшое количество мин, которое поставила авиация в этом районе, сразу резко изменило положение с движением финских кораблей.

    Таким образом, даже небольшое количество мин привело к сильному стеснению движения противника в этом районе. Следовательно, небольшое количество мин, поставленных там же с подводных лодок могло бы решить эту задачу не менее хорошо, чем решила ее авиация.

    Мы знаем, что минные постановки немцев на восточном английском фарватере сильно стеснили действия англичан в этом районе. Эти постановки были в основном выполнены подводными лодками на участке севернее района Темзы, а южнее, где это немецким подводным лодкам было трудно выполнить, действовала авиация. Результаты получили достаточно основательные.

    Какой вывод можно из этого сделать?

    Необходимо говорить о постройке подводных лодок, способных ставить минные банки.

    Действительно, трудно говорить о серьезной минной войне на Балтийском театре, когда на весь театр имеются три подводных заградителя по списку, из них два стоят в капитальном ремонте в Лениграде, а третий собирается идти в капитальный ремонт.

    События на Западе, события в Балтийском море с исчерпывающей ясностью доказывают, что в нашем флоте, по крайней мере, на Балтийском и Черноморском театре в настоящее время имеется явно недостаточное количество заградителей.

    Выходом из положения может явиться, прежде всего, постройка специальных подводных заградителей, предназначенных для постановки минных банок.

    Во-вторых, кроме постройки – приспособление для постановки мин существующих в строю торпедных лодок.

    Здесь же упоминалось, что немцы используют для постановки мин свои торпедные лодки и ставят мины через торпедные трубы.

    Это можно сделать и в нашем флоте и насколько мне известно, эта работа ведется.

    Немцы через свои минные трубы ставили магнитные донные мины, и не расходовали значительное количество объема и веса на якорь и минреп. В этих условиях имелась возможность использовать больший объем и вес на взрывчатое вещество, т. е. дать более основательные мины. Но эти мины можно было использовать только в мелководных районах, там, где глубина моря позволяла взрывать эту мину на таком расстоянии, которое давало бы известный эффект.

    Применение якорных мин расширяет зону возможного использования мин ; торпедных лодок, если якорные мины будут ставиться через торпедные аппараты. Но эффект постановки будет большим, если будет использована возможность постановки мин с верхней палубы.

    Возможность постановки мин с верхней палубы иллюстрируется схемой, на которой показан опыт Балтийского флота периода 1915 – 1917 гг.

    В 1915 г. Балтийский флот приступил к постановке мин в южной части Балтийского моря с подводных лодок. Было решено производить постановку мин с подводной лодки «Акула», на которой в корме, позади рубки было положено на верхнюю палубу 4 мины и сделаны так называемые «кринолины», скаты, чтобы обеспечить скатывание мин. Мины ставились в надводном положении, с высылкой людей на верхнюю палубу.

    Затем стали приспособлять подводную лодку «Вепрь» под постановку мин с кормы. Были сделаны рельсовые пути и на них уложены 8 мин, которые должны были ставиться в надводном положении с высадкой людей на верхнюю палубу.

    Так как надстройка лодки узка и в свежую погоду людям находиться на ней тяжело, то этот вариант был быстро ликвидирован и в дальнейшем перешли к варианту, нашедшему более широкое распространение. По этому варианту те же 8 мин располагались вокруг боевой рубки, по 4 мины с борта, также были сделаны небольшие кринолинчики.

    Для сбрасывания мин было необходимо выслать людей только на верхний мостик, а не на палубу.

    Таким образом, возможность постановки в более свежую погоду была вполне реальной.

    Дальнейшим развитием этого варианта явилась система, применявшаяся на подводной лодке «Тигр». Там имелась возможность сбрасывать мины в подводном положении, так как привод был пропущен в прочный корпус и механическим поворотом привода можно было отдавать окончательно приготовленные мины, находясь в подводном положении.

    В 1917 г. вошла в строй лодка типа «Ерш» с расположением мин в надстройке и специальным приводом постановки мин под водой. Но кампания как раз к этому времени окончилась и, таким образом, этот проект не получил боевой проверки.

    Таков опыт Балтийского флота, опыт боевой, который в свое время был использован и его не вредно было бы в настоящее время вспомнить.

    Совершенно естественно, что вопрос о постановке мин с верхней палубы наших торпедных лодок и сейчас остается совершенно актуальным и потому стоит вспомнить о барсовском варианте и о тех новых вариантах постановки мин с верхней палубы торпедных лодок, которые были предложены нашими моряками. Мне известно, что ТОФ и другие моря, поднимали этот вопрос, но пока эти предложения не получили реального осуществления, несмотря на то, что вопрос приспособления существующих торпедных лодок под постановку мины ПЛТ с верхней палубы решается проще, чем вопрос создания новой мины, используемой через торпедный аппарат.

    2-м вопросом о строительстве, вытекающим из опыта войны на Западе, является, на мой взгляд, необходимость строительства пловучих баз для подводных лодок. У нас в основном строительство идет, главным образом, по созданию береговых баз, а опыт войны на Западе и белофинской войны показал широкую необходимость применения пловучих баз для перебазирования лодок по ходу развертывающихся событий.

    Часть немецких лодок была перебазирована в Трокхейм после захвата Норвежского побережья. Другая часть немецких лодок перебазирована на западное побережье Франции и действует на океанских коммуникациях из баз расположенных в районе Бискайского залива.

    На Краснознаменном Балтийском флоте, перед самым началом белофинских событий, имело место перебазирование трех бригад на западные базы: Ревель, Балтийский порт и Либава.

    Из приказа 0029 Вам известно о тех ненормальностях, которые выявило это перебазирование, так как базы оказались к этому перебазированию неподготовленными несмотря даже на наличие довольно большого количества плавучих баз.

    Здесь необходимо, кроме выводов о необходимости постройки плавучих баз, сделать вывод о необходимости тренировки в перебазировании на новые базы, чтобы отработать вопрос о том, что нужно перебрасывать при перебазировании.

    Относительно управления боевыми действиями подлодок, необходимо отметить два основных вопроса.

    Первый вопрос – это необходимость организации управления таким образом, чтобы оно не допускало, как говорил вчера зам наркома, перерывы связи. Для этого, видимо, необходимо управлять постановкой задач и назначением районов боевых действий соединениям подводных лодок, а не присылать командирам бригады приказание такого-то числа выслать такую-то лодку на такую-то позицию. Бригада лодку вышлет, ну а если произойдет перерыв связи, то что же должен делать командир бригады подводных лодок? Он не знает, что делать и сам решить не может, так как не имеет задачи и не имеет собственного района действий.

    В качестве положительного примера районирования действия подводных лодок можно привести тот же опыт белофинской войны, к которому пришли в 3-й бригаде подлодки в Финском заливе.

    В конце зимней кампании выяснилось, что противник прекратил движение по Финскому заливу, а кроме того, наличия лодок нехватило для непрерывного обслуживания всех пяти позиций в устье Финского залива. Тогда позиции эти были объединены в два района: первая, вторая и третья позиция – в районе № 1 и четвертая с пятой – в районе № 2. На каждый район высылалась одна лодка с приказанием по очереди посещать все позиции и охранять весь район. Таким образом, выгодность районирования действий лодок подсказывается самим опытом белофинской войны.

    Если посмотреть на опыт действия лодок на западе, то мы видим, что и там на коммуникациях применяется районирование действий лодок, а не назначение позиций малого размера. Как правило, лодки в районе Испано - Португальского побережья держатся в пределах между Пиринейским полуостровом и Азорскими островами. В районе Гибралтар-Канарские острова действует следующая группа лодок. В районе подходов к Ла-Маншу и каналу Георгия – держится третья группа лодок. 4-я группа лодок держится в районе северного входа в Ирландское море, где она иногда держится близко, а иногда далеко от входа.

    Районирование и назначение задач было реально возможно и в белофинской войне, однако четкого выражения этого районирования там не получилось. Можно было совершенно свободно распределить по бригадам обслуживание всех позиций, которые в этом районе имелись: устье Финского залива, первые пять позиций, поручить 3-й бригаде подводных лодок, лодкам типа «Малютка». Сколько позиций они будут в этом районе обслуживать это дело командира бригады. Он должен был получить задание – прекратить движение противника в этом районе и дальше, располагая реальными силами, выполнять эту задачу непрерывно. Фактически же в результате того, что лодки одновременно занимали все 5 позиций, имели место постоянные перерывы между прибыванием лодок на этих позициях: то все 5 позиций заняты, то все 5 позиций пусты несколько дней.

    Район южных Або-Оландских шхер и Ботники обслуживался двумя бригадами: первой бригадой из Либавы и второй бригадой из Ревеля. Причем лодки ходили внутрь Ботники и из первой и из второй бригады. Таким образом, имели место постоянные случайные встречи между лодками, двигавшимися из Ревеля и из Либавы в направлении Южного Кваркена, встречи никем не координированные. Затем имел место случай, когда лодка второй бригады, пришедшая на место лодки, высланной на позицию из первой бригады, пропустила возможность утопить финскую лодку, так как сомневалась в том – ушла ли с этой позиции лодка первой бригады или нет и видит ли она свою лодку или лодку противника. Можно было бы совершенно свободно этот район перучить второй бригаде, а Ботнику поручить первой бригаде или наоборот, судя по обстановке.

    Второй вопрос по управлению, назревший из того, что я докладывал, это необходимость централизации управления всеми лодками на театре по специальности. Мы на сегодняшний день имеем организацию, при которой на каждом море существует несколько командиров бригад подводных лодок, никому из подводников не подчиненных: подчинены эти командиры бригад непосредственно командующему флотом.

    Несомненно, над этими командирами бригад выгодно поставить единого командира подводника, который управлял бы действиями этих лодок по специальности. Для чего это нужно? Прежде всего для управления самостоятельными операциями подводных лодок. Там, где никто, кроме подводных лодок, больше не действует, выгодно операции в этих районах рассчитывать самим подводникам, а не посторонним специалистам, которые целый ряд специальных вопросов совершенно естественно при расчете упускают.

    Вот, например, какие явления имели место: лодки, находящиеся на позиции у Утэ, ходили для зарядки и определения места к Дагерорту. Никто им этого не запрещал, никто им этого не разрешал. А по пути из Ревеля и из Палдиски на запад и в восточном направлении ходили другие лодки и здесь постоянно по ночам имели место случайные встречи подводных кораблей друг с другом, правда, обошедшиеся благополучно, но ведь могло бы кончиться и несчастьем.

    Значит для управления самостоятельными операциями лодок выгодно иметь единого начальника, который эти операции спланировал бы, доложил командующему флотом, получил бы утверждение и потом бы выполнял это решение.

    Для единой организации боевой службы всех лодок на театре несомненно необходим единый начальник. Позвольте Вам доложить, что на Балтийском театре имелись 3 бригады и на всех трех бригадах вопрос боевых действий вo льдах решался различно, в то время, как уже существовал опыт Тихоокеанского флота, плававшего в ледяной обстановке. Опыт этот никем не внедрялся, а в каждой бригаде каждый командир бригады решал его по-своему. В конце концов пришли к тому же результату, к которому пришли тофовцы, но пришли после длительных неприятных испытаний.

    Далее, для обобщения боевого опыта всех лодок на театре и для корректирования «Наставления по боевой деятельности подводных лодок» несомненно необходим единый начальник, т. к. иначе каждый командир бригады имеет свою собственную точку зрения в этом вопросе и никто обобщением этого опыта не занимается или этот опыт обобщается с большим опозданием, с большими задержками.

    Боевая подготовка подводных лодок, вступающих в строй должна, очевидно, кем-то руководиться. Несомненно, что начальник подводных сил на театре должен учитывать новый боевой опыт, который накапливается в ходе войны и немедленно передавать его подводным лодкам, вновь вступающим в строй.

    Тот же самый учет боевого опыта позволил бы начальнику подводных сил на театре вырабатывать требования к новым подводным кораблям, которые должны строиться в соответствии с полученным боевым опытом.

    Наконец, последний очень крупный вопрос, который будет в компетенции этого начальника подводных сил на театре – это подготовка тыла подводных лодок, подготовка всех тыловых и плавучих баз для обслуживания боевых соединений, для того, чтобы разгрузить командиров на местах от тыловых забот в максимальной мере.

    Вот те основные вопросы, которые, мне кажется, вытекают из боевых операций на западе и в Балтике в добавление к тому, что докладывал тов. Рутковский.

РГА ВМФ. Ф.Р-1678. Оп. 1с. Д. 182, Л. 21 – 35.



    А.В. Томашевич, капитан 1 ранга, заместитель начальника по научной и учебной работе Военно-Морской академии им. К.Е. Ворошилова.

    Прежде всего, остановлюсь на вопросах вооружения подводных лодок и, поскольку главным оружием на подводных лодках являются торпеды, на них в первую очередь.

    Как показал опыт боевых действий, наши подводные лодки в период финской кампании имели следующие недостатки в торпедном вооружении.

    Как видно из этой таблицы – сводки торпедных атак, произведенных лодками во время войны, имело место много случаев неисправного хода торпед. Из общего количества выпущенных 11 торпед пять торпед шли не исправно.

    Подводная лодка «С-1» выпустила 3 торпеды и все они не имели успеха, «Щ-324» увела торпеду, лодка «Щ-311» – увела торпеду.

    Возникает вопрос, в чем же причина неисправности торпедного вооружения.

    Причиной неисправности оказалась неисправность самих торпед, но вместе с тем сказался и неудовлетворительный уход за торпедами на лодках. А это имело объяснение в том, что базы подводных лодок не имеют оборудования приборами, которые позволяли бы подводным лодкам прокачивать перед походом свои торпеды. Все торпеды находились на лодках длительное время не покаченными.

    Вторая причина та, что подводные лодки имеют очень небольшую практику в обращении с торпедами вообще, ибо лодки стреляют торпедами только в особо парадных случаях, если так можно выразиться.

    Что же надо сделать?

    Естественно, что материальная часть уже подверглась проверке и сделано в этом отношении много, но все-таки еще недостаточно.

    Одна из причин неисправного хода торпед – это стрельба торпедами в зимних условиях. Здесь были применены совершенно кустарные методы: стрельба с открытой горловиной и проч.

    Впервые во время использования лодок в боевых действиях приходилось применять те приемы, которые до этого не были испробованы. И так остается положение вещей на сегодняшний день.

    Надо, чтобы была проверена стрельба торпедами в зимних условиях, те кустарные приемы, которые были применены практически лодками во время боевых действий.

    Нужно перейти к такому положению, когда лодка стрельбу торпедами во время торпедных атак будет считать нормальной, а не так, как есть на сегодня. Я имею сведения, что на Балтике за все время кампании, некоторые подводные лодки выпустили всего три торпеды.

    На сегодняшний день и на других морях у нас положение такое, что лодки за всю кампанию делают 3-4 выстрела торпедами и этим ограничиваются. При таком положении говорить о том, что личный состав владеет торпедной частью не приходится. Нужно ввести в курс боевой подготовки подводных лодок стрельбу торпедами, как обязательную при выполнении учебных атак и только подготовительные учения проводить стрельбой пузырями. Эта стрельба пузырями прививает чрезвычайно нехорошие навыки командирам и в результате в боевых действиях эти привычки сохраняются и было несколько случаев срыва атак по этой причине.

    Несомненно, что все базы подводных лодок, также и маневренные, должны бъггь оборудованы такими установками, которые позволяют производить проверку торпед перед уходом в боевой поход.

    Обращает внимание громадное количество промахов при выполнении торпедных атак. Всего выпустили 11 торпед и попадание было только двух, причем один раз торпеда была выпущена в транспорт, который уже стоял на камнях, а второй раз успешная атака была произведена ночью, причем попадание чисто случайно, ибо командир стрелял без прицела, наизусть, а во всех тех случаях, когда атаковали по всем правилам искусства, имели место промахи.

    В чем причина неудачных атак?

    Прежде всего, большие дальности. Это мы видим на этих таблицах. Фигурирует цифра 6-8 кабельтовых. Причем надо сказать, что командир, конечно, склонен преуменьшать дальности, а не преувеличивать, так что, если написано 6-8 кабельтовых, то безусловно, дальность была не меньше, а наверно больше.

    Такая дальность стрельбы культивируется в процессе боевой подготовки. Наш курс даже одно время не разрешал дальность меньше 10 кабельтовых, сейчас в курс боевой подготовки внесены исправления, но все-таки практически приложения это не имело.

    Во время учения на Балтике, которым руководил контр-адмирал Кучеров, имелось задание при атаках приближаться к кораблям не ближе 30 кабельтовых. Мотивировка: чтобы не было какого греха.

    На севере с большим трудом командир бригады добился разрешения производить атаки с дальности 10 кабельтовых. Ему было поставлено условие: не менее 12-ти кабельтовых: Мы даже и сейчас продолжаем культивировать такую большую дальность стрельбы.

    Это неуменье производить атаку с малой дальности стрельбы сказалось и на атаке лодки [Щ-]324, когда она оказалась на дальности 4-5 кабельтовых. Атака у ней сорвалась, командир выпустил торпеду совершенно зря.

    Затем, стреляют только одиночными выстрелами. Удавалось очень редко выйти в атаку и, по-моему, при сомнении в исправности своих торпед, надо было что бы бить наверняка, торпед не жалеть, тем более, что базы были близко, пополнить запасы всегда было можно, лодки возвращались, привозя торпеды целыми.

    Это происходило, главным образом, потому что люди привыкли стрелять одиночными выстрелами, залповые выстрелы совершенно не практикуются.

    Как показало учение на Черном море, подводные лодки не умеют стрелять залпами, а когда они это делают, кончается чрезвычайно грустно: наружу выскакивает не только рубка лодки, но и фортштевень. Совершенно естественно, что, стреляя таким образом, командир в боевых условиях от такой стрельбы залпами будет воздерживаться.

    В курс боевой подготовки необходимо ввести, как обязательную, стрельбу залпами. Это частично введено, но компромиссно.

    Характерно, что даже при стрельбе одиночными выстрелами наши подводные лодки выскакивали наружу.

    Разрешите остановиться подробнее на атаке лодки – « [Щ]-324».

    Дело происходило следующим образом: подводная лодка находилась в южной части Ботники, обнаружили три парохода, вероятно, финских, которые сопровождались одним сторожевиком, шедшим в голове и одним катером, шедшим в хвосте.

    Лодка стала выходить в атаку. Атака проходила прекрасно. Затем, когда сблизилась с кораблями на дистанцию порядка 5-6 кабельтовых, лодка обнаружила, что остается небольшой запас до угла упреждения. Командир решил посмотреть, что творится вокруг. Стал вертеть перископ, потом начал устанавливать угол упреждения, поставил в одну сторону, в другую, наконец установил перископ. После этого раздалась команда «Ах, черт, пропустил залп». Конечно – промах. При выстреле лодка выскочила. Последовала бомбежка. Правда лодке удалось выйти из этого положения удачно.

    Командир, не привыкший проводить атаки с малых дистанций, не учел того, что при атаке с большой дальностью стрельбы 5°, которые имелись в запасе, обеспечивают ему значительный запас времени, а когда идет разговор о малых дистанциях, то изменение пеленга очень быстрое.

    Кроме того, привычка стрелять пузырем во время торпедных атак привела к тому, что несмотря на пропуск момента залпа была дана команда «пли».

    Между тем была полная возможность произвести атаку, атакуя средний корабль, командир мог свободно атаковать следующий корабль. Благодаря стрельбе пузырями, при которой успешность атаки проверяется по правильности упреждения, создалась чисто механическая привычка, которая и привела пустой. бесцельной стрельбе и только поставила лодку в опасное положение.

    Малая тренировка в торпедной стрельбе привела к тому, что при выстреле лодка показала рубку и обнаружила себя, поставила себя в положение, в котором противник мог ее бомбить.

    Мне представляется, что необходимо сейчас обязать подводные лодки в процессе боевой подготовки производить атаки с выпуском торпед, т. е. ввести в курс боевой подготовки. Необходимо обязать п[одводные] лодки выполнять выстрелы залпом.

    Следующей причиной неуспешных атак является ошибка в определении элементов движения цели. Здесь, правда, вина лежит не только на командирах, она лежит глубже.

    Почему получаются ошибки в определении элементов движения цели?

    Потому, что одним из методов определения элементов движения цели является определение их по измеренным дистанциям до цели, а для этого нужно знать высоту частей кораблей.

    Мы тренируемся по миноносцам, по крейсерам, это хорошо, но вместе с этим необходимо нам учиться проводить атаки и по транспортам.

    Мало того, что необходимо учиться проводить атаки, нужно дать командирам возможность определять высоту отдельных частей коммерческого корабля.

    Как показала практика, наши командиры совершенно не знают торговые корабли своих противников. Нужно добиться положения, чтобы командиры имели возможность изучить транспортный флот противника. Лучше всего было бы посылать командиров подводников на наших транспортах. Это дало бы им возможность встречаться чаще с транспортами нашего вероятно противника.

    Кроме того, нужно издать специальный справочник, который содержал бы в себе характерные, типовые торговые корабли противника и указывал бы на размеры, которые необходимы для измерения дистанций. Такой справочный таблицы, к сожалению, нет.

    Одной из причин промахов была слабая обученность наших командиров-подводников, слабая выучка их в части выполнения торпедных атак.

    У нас торпедные учебные атаки проводятся в самых простейших условиях. Главная масса времени тратится на выполнение теоретических атак, на выполнение атак корабля, идущего постоянным курсом. Каждая лодка, начиная кампанию, всегда начинает с этих атак, которые практического значения в боевой обстановке почти не имеют.

    Атаки кораблей, идущих переменным курсом и с охранением у нас делаются единичными лодками. В сущности охранение в этих случаях является чисто номинальным.

    Можно привести случай атаки с охранением в Балтике. Идет миноносец, изображающий цель и рядом с ним, на расстоянии порядка 8 кабельтовых, идет эстонский миноносец, – единственный корабль, изображающий из себя охранение. Конечно, этот корабль не представляет помехи при атаке. Лодка выполняет атаку и этим заканчивается выполнение атаки корабля, идущего с охранением.

    На Тихом океане положение такое же. Там, правда, в виде охранения ставятся катера. Лодки выполняют атаку, опуская в случае надобности перископ и этим кончается.

    Вот когда поставили тральщиков, то вопрос осложнился.

    Мне представляется, нужно добиться такого положения, чтобы лодки выполняли атаки по полноценно охраняемым кораблям противника. Практика показывает, что более решительная боевая подготовка приводит к тому, что аварии снижаются, а не увеличиваются.

    Если взять боевую подготовку старого флота, то атаки там проводились кораблей, идущих с полноценным охранением. Атаки производились обязательно скрытые и с дистанции до 1/4 кабельтовых. За все время существования старого подводного флота ни одного случая попадания под таран не было.

    Следующий период – 20-е годы. Подводные лодки таким же образом выполняют атаки, правда, надо сказать, что был случай, когда лодка попала под таран, но тогда командир вышел и из этого положения вполне благополучно и никаких трагических последствий не было.

    Тогда, когда мы начали страховаться, когда лодки привыкли к тому, чтобы они в тяжелую обстановку не попадали, у нас начались всякие аварии. Таким образом, решительность и смелость боевой подготовки ведет к тому, что аварии уменьшаются, но не увеличиваются, а вот когда создаются иждивенческие настроения у командиров лодок, то все это приводит к известной беспечности и в результате дело кончается трагедией.

    Курс боевой подготовки в этой части грешит очень сильно и его самым коренным образом следует пересмотреть.

    Что надо сделать для того, чтобы обеспечить возможность залповой стрельбы? Мы все требуем от командиров, но, надо сказать, что у нас здесь и с техникой не совсем благополучно. У нас НИМТИ до сих пор не раскачалось. Оно не удосужилось обеспечить нам до сих пор стрельбы залпом. Только сейчас они говорят о том, что в скором времени появится прибор «Обри», позволяющий устанавливать через 1°. Я считаю, что НИМТИ на флот должен дать этот прибор в самое кратчайшее время.

    Опыт показал, что у нас с ночными атаками скверно обстоит дело. Атаки, о которых я говорил, выполнялись без ночного прицела. Но, надо сказать, что если бы даже и имелся бы тогда ночной прицел, то это вряд ли помогло, потому что с ним никто не умел как следует обращаться. Даже сейчас, когда ночные прицелы есть, все же в бригадах подводных лодок к этому делу подходят осторожно и очень неохотно. Осторожно подходят не командиры лодок, а и большое начальство, потому что ночные атаки более рискованные, чем дневные.

    В курсе боевой подготовки у нас предусматривается обучение ночным атакам, но и там элементы страховки тоже сильно сказываются.

    В курсе боевой подготовки надо будет эти атаки поднять на должную высоту и отвести им больший удельный вес и условия их выполнения приблизить к действительной обстановке.

    Надо также сказать, что и от техники тоже требуется некоторое обеспечение. Чтобы провести ночную атаку надо иметь возможность быстро выпустить торпеду. Нужно иметь возможность длительное время держать аппарат приготовленным к выстрелу. В настоящий момент этого нет. Это необходимо обеспечить.

    Рядом с этим вопросом стоит и другой вопрос, а именно: мы до сих пор не имеем возможности на подводных лодках производить угловую стрельбу. И во многих случаях, скажем, при встрече с кораблями в узких местах там, где подводная лодка не может ложиться на курс перпендикулярный пеленгу, для нас чрезвычайно желательно производить стрельбу на контркурсе и у нас в КПЛ существует это учение, но осуществить мы этого не можем фактически, потому что у нас торпеды не пристреляны на угловую стрельбу. Если бы мы и попытались бы стрелять с нашими торпедами, то у нас одна торпеда ушла бы от прицельной линии на 50 м, а другая на 150 м в сторону.

    Необходимо обязать НИМТИ при производстве пристрелки торпед обязательно проводить пристрелку торпед на угловую стрельбу. В результате того, что мы не имеем пристрелки на угловую стрельбу мы и не имеем таблиц для этих стрельб и хотя у нас в курсе боевой подготовки числятся атаки с угловой стрельбой фактически мы их осуществить не можем.

    Мало того, чтобы пристрелять торпеду с угловой стрельбой необходимо обеспечить возможность устанавливать торпеду на угловую стрельбу в процессе выполнения самой атаки.

    Часто складывается такая обстановка, что надо ускорить выстрел, а для этого необходимо повернуть прибор «Обри».

    Вот для этой то цели и надо обязать НИМТИ в кратчайшее время, дать на вооружение прибор ПУПО, который пять лет тому назад уже испытывался на Черном море. Правда, тогда оказались какие-то дефекты в этих ключах и требовалась их переделка, но эту доделку надо провести и ключи на вооружение дать. Конечно, это паллиативная мера на сегодня, но в дальнейшем, надо будет потребовать от НИМТИ, чтобы они обеспечили бы приборами для установки «Обри» непосредственно из центрального поста и параллельно обеспечили бы наличие на лодках тех вычислителей углов упреждения, которые имеются в германском флоте.

    Эти приборы обеспечили бы и более успешные атаки при нападении на конвои.

    Попутно нужно ускорить и снабжение подводных лодок вычислителями аргументов движения цели, которые, как известно, разрабатываются на одном из московских заводов.

    Далее, возвращаясь к действиям наших лодок во время финской кампании, нужно отметить, что были случаи, когда у нас атаки срывались. 324 лодка как-то всплыла и непосредственно около себя, почти по форштевню увидела неприятельскую подводную лодку, тоже, видимо всплывшую без хода. Был прекрасный случай для атаки лодки противника, но 324 лодка всплыла с незаполненными аппаратами, второпях и имея малую практику стрельбы торпедами лодка заполнила аппарат из-за борта. В результате лодка получила дифферент и зарылась, а когда снова всплыла – неприятельская лодка уже ушлa.

    Другой случай, когда та же 324 лодка и еще одна из лодок встретила финский заградитель и то же была вынуждена отказаться от атаки потому, что осадка этого заградителя была такая, что было сомнительно – попадает ли торпеда.

    Значит, в одном случае причиной срыва было то, что нельзя было держать заполненными торпедные аппараты. Нужно поэтому обеспечить плавание лодок с заполненным кольцевым зазором. Второй случай, когда командир сомневался – заденет торпеда за днище корабля или пройдет под ним. Нужно, видимо, обеспечить возможность постановки торпед на глубину хода, от 0 до 1 м. Почему это явилось бы выходом из положения? Если бы мы имели возможность устанавливать такую глубину хода торпед, то рационально было бы иметь на лодке такую одну или две торпеды и иметь аппараты, готовые к стрельбе, чтобы можно было атаковать любого противника, а если бы потом, оказалось что такие две торпеды не пригодились, то всегда можно было бы переставить их на более углубленные.

    Вот это также следует потребовать от НИМТИ.

    Это коротко о тех недочетах, которые на сегодняшний день у нас имеются то части торпедного вооружения.

    Далее несколько слов о минном вооружении.

    О значении мин на подводных лодках уже говорил капитан первого ранга Лебедев. Я должен всецело к этому присоединиться. Могу только сказать, что подводные лодки должны являться торпедно-минными кораблями. На некоторых этапах войны на западе главным оружием подводных лодок оказывались мины. Конечно, было бы рациональным решение вопроса – постройка подводных лодок, имеющих небольшое количество мин в цистернах. Использование такой лодки было бы чрезвычайно широким и гибким. Но на сегодня, поскольку мы не можем на наших лодках организовать это, мне кажется нужно поставить вопрос о том, чтобы наши лодки в том или ином виде получили возможность использовать мины либо тем способом, который применялся в старом флоте, либо использовать мины, как паллиативное решение вместо торпед.

    Кроме того нужно обязать НИМТИ ускорить выработку мины типового образца и для наших подводных лодок.

    Несколько слов об артиллерии.

    Практика финской кампании показала, что наши лодки нападали на корабли противника, используя главным образом свою 45 мм артиллерию. На этой таблице приведено количество снарядов, которое было нужно лодкам израсходовать для того, чтобы уничтожить транспорт и время, которое потребовалось на это дело.

    Здесь «Щ-323» выпустила 152 снаряда и на это дело понадобилось 32 минуты; затем «Щ-311» выпустила 130 снарядов; тут время, к сожалению, не указано, но оно тоже, вероятно, порядка 40 минут. Здесь лодка выпустила 117 снарядов, затратив соответственно то же время.

    Столь длительное время, требующееся для уничтожения корабля артиллерией, приводит к тому, что, если бы противник обладал авиацией, то, очевидно, он успел бы в это место подать свои самолеты и заставил бы лодку оторваться от атакуемого ею объекта.

    Затем – громадный расход снарядов. Все это говорит о том, что такие малые, калибры при стрельбе по транспортам на сегодняшний день уже не действительны. У нас сейчас уже отказались от 45-мм пушек и соответствующие мероприятия в этом направлении проведены. Но мне представляется, что полезно было бы поставить вопрос несколько шире, а именно: все случаи стрельбы с лодки по транспортам в конечном итоге были с небольших дистанций, у нас даже дистанция доходила до 1 кабельт[ова]. Это может быть следует считать преступлением, но нормальным надо считать, что бой должен вестись на дистанции в 15-20 максимум 30 кабельт[овых], ибо на дистанции в 60 кабельт[овых] лодка уже не может наблюдать за падением своих снарядов, а другой корректировки огня на подводных лодках нет, дальность же стрельбы из этих пушек обычно не превосходит 30-40 кабельтовых. Мне представляется, что было бы весьма целесообразно за счет снижения дальности стрельбы этих пушек увеличить их калибр. Тогда, очевидно, нам не понадобилось бы выпускать эти 152, - 130 - и 117 – снаряды и скорее можно было бы уничтожить корабль противника и больше шансов было бы за то, что он был бы уничтожен. Поэтому нужно поставить перед АНИМИ вопрос о разработке специальных пушек для подводных лодок. Я не очень силен в артиллерии, но говорят, что можно приспособить и сухопутные пушки, а на малых лодках, где вообще пушки большого калибра установить трудно, все-таки нужно увеличить калибр пушек за счет снижения калибра торпедных аппаратов.

    Несколько слов о противолодочной обороне. На сегодняшний день это едва ли не самое узкое место. По материальной части мы понемногу подтягиваемся. Мы имеем уже довольно приличные, даже очень неплохие, глубинные бомбы, но они очень мало стоят, поскольку мы сегодня не обладаем шумопеленгаторами. Мы имеем шумопеленгаторы уровня 1915 года и на сегодня перспектив никаких нет. Испытания, которые проводились с ультрафонами и ультрамерами, дали неудовлетворительные результаты.

    Я считаю, что можно не предъявлять особо больших требований к этим аппаратам. Может быть с низкими показателями их следовало бы принять на вооружение. Это позволило бы начать их осваивать и улучшать. Такое же положение, которое установилось на сегодняшний день, приводит к тому, что мы оказываемся совершенно беспомощными против подводных лодок противника в море.

    Положение ухудшается еще и тем, что те «удочки», которые все же дают кое-какие результаты, фактически не используются. Катеры НКВД, которые снабжены этими «удочками», решительно от них отказываются, заявляя, что они сняты с вооружения. Последняя поездка на Черное море дала значительный сдвиг в этом отношении: обязали заниматься их этим делом.

    Мне представляется, что нужно было бы обязать освоить примитивную технику – «удочки», заставить ими заниматься. Заставить надо катеры НКВД и другие, которые предназначены для противолодочной обороны.

    Было бы весьма целесообразно заказать за границей 50-100 шумопеленгаторов, которыми мы могли бы вооружить на каждом море хотя бы небольшое звено катеров, получив ударную группу, которую можно было бы использовать для активной противолодочной обороны.

    С защитой кораблей в базах обстоит неблагополучно, т.е. с пассивной борьбой против лодок противника.

    Я напомню вам стояние «Кирова» в Либаве, где он был совершенно незащищен и надо только порадоваться, что дело кончилось благополучно, потому что незадолго до этого мы были свидетелями того, как был потоплен «Рояль-Ок», стоявший в базе, где он был надежно защищен. Почему «Киров» стоял в Либаве, совершенно не защищенный? Потому что в базах не было противолодочных бонов и в ближайшее время их не предвидится.

    Мне представляется необходимым все порты или маневренные базы, где может оказаться необходимость стоянки как боевых, так и торговых судов, снабжать противоторпедной сетью, чтобы хоть таким способом защитить корабли.

    Чрезвычайно трагическое положение с катерами, которые могли бы быть использованными для противолодочной обороны. У нас считается, что мы обладаем катером «Малый охотник», так и называются «МО». Но эти катеры можно приспособить для целей транспортных, а не для противолодочной обороны. Почему? Потому, что на этих катерах стоят авиационные моторы, которые сильно гудят и если нам нужно послушать какой-нибудь тонкий звук, как например, как царапает муха по бумаге, то вы за шумом этих моторов не только мухи не услышите, но наверно, не услышите, если танк пройдет мимо. Так что катера в этом отношении не годятся для целей противолодочной обороны.

    Существуют две системы шумопеленгаторов. Одна требует частых остановок, другая малого хода. Часто останавливаться катера не могут, потому что моторы страшно греются и если вы через 1,5-2 часа потребуете ход, то вам скажут, что нельзя пустить, потому что у него нагрев 70°, надо дать остыть, а малый ход 3-4 узла они не могут дать? Они могут дать или 8 узлов или стоп, а лодки ходят 3-4 узла. Затем у них камбузы примусного типа и когда они запущены, то страшно шумят и Вы не услышите шума соседнего катера, а не то что какой-нибудь лодки. Надо заглушать примусы, но тогда как же они будут питаться.

    Последнее «достоинство» этого катера, он ест 6 тонн высококачественного топлива в сутки. Таким образом, и в смысле экономическом эти катера тоже не годятся.

    Нужно категорически пересмотреть вопрос постройки этих катеров, как охотников за подводными лодками, а они, как раз, и не могут заниматься этой охотой. Катера нужно строить, их взять не откуда, но надо строить не такие. Строить надо. Англичане считают свои катера уже четырехзначными цифрами. Надо строить катера с паровыми двигателями, лучше всего с тур- бинками и дать им скорость хода от 3-4 до 18 узлов.

    Я был в Черном море в то время, когда происходили румынские события и был свидетелем полной беспомощности наших севастопольских сил в смысле защиты от подводных лодок. Было приказание командиру СВР организовать охрану для защиты от подлодок. Командир решил задачу так: наметил три точки и поставил в них три катера. Таким образом, вопрос с катерами стоит особо остро. Надо форсировать вопрос о снабжении флота буксируемыми минами.

    Нужно разработать курс боевой подготовки для катеров НКВД и вообще предусмотреть боевую подготовку в части противолодочной обороны.

РГА ВМФ, Ф.Р.-1678, On. 1 с, Д. 182, Л. 35—53.



    В. А. Петровский, капитан 1 ранга, заместитель начальника по научной и учебной работе Военно-Морской академии им. Ворошилова

    Я полагаю, первоочередной задачей наших подводных сил должна являться отработка тактики одиночных подводных лодок, отработка командиров. Имея хорошо отработанные подводные лодки в тактическом и в морском отношении, можно было бы решать и весьма сложные оперативные задачи. Но это не исключает необходимость постановки и более сложных вопросов уже сейчас, хотя бы для того, чтобы ориентировать нас самих и наших подводников.

    Следует поставить чисто оперативный вопрос, который тем не менее окажет свое влияние на выработку тактики подводных лодок, это вопрос о плотности распределения подводных лодок на театре.

    К сожалению, опыт войны еще недостаточно поднят, мы еще не имеем достаточно ясного суждения о том, с какой плотностью развернуты подводные лодки на Северном море, на Средиземном море. Между тем, изучение этого вопроса дало бы возможность судить даже об использовании оружия с этих подводных лодок (учитывая, что встал вопрос о конкуренции между минами и торпедами, употребляемыми с подводных лодок). Кроме того, приходилось видеть на практике чисто геометрические глазомерные расчеты использования подводных лодок. Между тем, целый ряд вопросов (я не говорю уже о вопросе строительства подводных лодок) связан с вопросами плотности распределения подводных лодок на театре, например, если взять вопрос борьбы с лодками на театре. Геометрические расчеты далеко не всегда достаточны. Операторы должны уметь выбирать метод удара организовать этот удар. Насколько можно судить по опыту войны, должны употребляться (может быть, упоребляемый термин, внесенный современной войной, не совсем правильный) метод «молниеносного» удара или метод затяжных действий. Я думаю, что более внимательное рассмотрение этого вопроса, в связи с плотностью распределения лодок, позволит вынести и более конкретное суждение о выборе района для действия каждой отдельной лодки более широкого или более узкого, а, может быть, и отправлять лодки на «позиции» (в «квадраты»). За недостатком времени, я не сстанавливаюсь на подробном разъяснении, но вероятно и так понятно, что может быть такая обстановка, когда нужно быстро нанести удар, уничтожить, например, конвой противника, или напротив вести затяжную войну, действуя измором.

    Несомненно, выбор метода свзан с количеством подводных лодок. Количество лодок будет связано и с качеством их. Возможен переход количества в качество, в зависимости от того насколько совершенны будут наши лодки, но количество будет сохранять свое значение.

    В зависимости от задач, объекта, организации разведки, линии поведения противника и некоторых других факторов, могут быть применены в ряде случаев и обычные геометрические расчеты развертывания. Но в общем случае при развертывании подводных лодок мы должны говорить о подводной войне, где для оперативных расчетов будет играть важную роль плотность развертывания.

    На наших театрах плотность развертывания будет иметь очень большое значение.

    Решение вопроса о плотности распределения лодок связано с решением вопроса «массирования» п[одводных] лодок и маневрирования их «массами» в нужный момент и в нужном направлении.

    Я вижу правильное разрешение вопроса о групповой атаке именно в массировании п[одводных] лодок, особенно на открытых морских пространствах.

    Докладчик несколько затронул этот вопрос, приводил примеры и высказал предположение, что групповая атака заменена «массированием». Мне кажется, это очень важный момент в вопросах боевого использования подводных лодок.

    Следующий интересующий нас вопрос: о действии п[одводных] лодок по «районам», а не по «квадратам».

    Этот вопрос как будто бы уже сам по себе получил разрешение, но нельзя его разрешать «сплеча», нельзя останавливаться на каком-то неопределенном районе.

    Мне кажется, здесь нужно будет учитывать совершенно определенную, конкретную обстановку и не отказываться от развертывания п[одводных] лодок в частных случаях, может быть, и на более узких определенных позициях (учитывая, например, такой стесненный район, как Финский залив, или необходимость установления завес лодок).

    При выборе системы районов нужно руководствоваться тем, чтобы исключать всякие возможности встреч своих п[одводных] лодок.

    Таким образом, нам нужно в своей практической работе обратить внимание на изучение норм плотности развертывания п[одводных] лодок, которые существуют в современной войне. Затем необходимо разработать методы «массирования» и маневрирования большими группами п[одводных] лодок, взамен группового метода использования (последнее представляется весьма сложным при современных данных техники).

    Вопрос о типе. Приведенные в докладе данные, мне кажется, еще не говорят сами за себя. Может быть, большой процент гибели малых п[одводных] лодок, который нам демонстрировался, как раз и показывает, что они являются наиболее нужными п[одводными] лодками, что именно им то и приходится нести на себе всю тяжесть службы. Наш театр, как известно, весьма оттесненный театр. Подводные лодки малых и средних размеров здесь как раз и найдут себе наибольшее применение. Что касается стремления германцев строить лодки малых и средних размеров, то это вполне естественно, так как постройка их быстрее и легче, чем постройка больших лодок (на постройку последних у Германии времени, очевидно, не хватает).

    Чрезвычайно важный вопрос, который следует поставить на разработку, это вопрос о взаимодействии п[одводных] лодок с другими родами сил, с надводными и воздушными.

    Об этом давно у нас говорят, много говорят, много пишут, но практические результаты недостаточны.

    По-видимому, нужно добиться какой-то ясности в этом вопросе и как можно скорее, ибо опыт войны подсказывает, что вопрос этот должен быть решен скорее, чем мы думаем. От иностранного боевого опыта у меня остается впечатление (правда, материалы далеко неполные), что там вопрос решается по линии упрощения системы взаимодействия, и может быть решается даже проще чем мы представляем себе. Например, при совместных действиях избирается какая-то группа кораблей и сначала наносится удар воздушными силами или надводными кораблями с целью рассеять группу кораблей противника, а затем вступают в действие подводные лодки, имеющие совершенно определенное рассредоточение, вследствие чего, не мешающие друг другу атаковать рассеянные корабли или же добивать поврежденные.

    По вопросу проблемы командования подводными лодками. Капитан 1 ранга т. Лебедев предложил введение определенной фигуры – командующего подводными силами. Мне кажется, что это не решение вопроса потому, что командующий подводными силами сам не будет заниматься тем, чем ему предложено заниматься; сейчас же он потребует себе штаб и появится новая инстанция, а штаб флота будет считать, что это не его дело. Мне кажется, что штаб флота должен быть штабом флота и отвечать за все порученные ему дела. Командующий флотом должен действительно командовать флотом. Для этого компетентные подводники должны быть в штабе флота и непосредственно обеспечивать решение командующего во всех вопросах использования подводных лодок.

РГА ВМФ, Ф. 1678, On. 1 с, Д. 182. Лл. 53—58.



    Б.В. Гаврилов, капитан 1 ранга, доцент кафедры оперативного искусства И штабной службы командного факультета Военно-морской академии им. Ворошилова.

    Я позволил себе остановиться на некоторых вопросах базирования подводных лодок.

    Существует классификация баз подводных лодок, а именно: базы маневренные. базы основные, базы береговые и базы плавучие. Как будто бы эта квалификация не вызывает никаких сомнений, но вместе с тем, при большем рассмотрении, весьма неясным представляется тот смысл и значение, которое вкладывается в каждое из этих понятий, и тот удельный вес, который в системе базирования подлодок должны иметь основные, маневренные, плавучие и береговые базы.

    Как будто бы вопрос в отношении распределения функций между базами основными подводных лодок и базами маневренными решается так, что маневренная база организуется для того, чтобы обеспечить те потребности подлодок, которые могут быть обеспечены вблизи от района боевой деятельности, в то время, как базы основные предназначены для того, чтобы обеспечить те потребности подводных лодок, которые не могут быть удовлетворены в базах маневренных.

    Теперь возникает вопрос – какие же потребности подводных лодок должны удовлетворяться каждым из этих видов баз?

    Докладчик – капитан 2 ранга Рутковский, когда упоминал относительно возможности глубинного базирования подводных лодок, главным образом обосновывал эту возможность увеличением автономности подлодок, которая позволяет им действовать из глубины.

    Я позволю себе иначе посмотреть на этот вопрос, потому что снабжение топливом подводных лодок является одной из наиболее легко обеспечиваемых потребностей их и что отнесение в глубину базирования основных баз подводных лодок следует мотивировать другими соображениями. Нужно в первую очередь учитывать то обстоятельство, что подводные лодки в течение войны, если мы будем говорить о войне продолжительной, претерпевают значительные изменения в своем оборудовании, в своем оснащении материальной частью и всякими техническими средствами и т. д.

    Задача основных баз, на мой взгляд, должна заключаться, прежде всего, в том, чтобы обеспечить те новые требования, которые предъявляются к материальной части подводных лодок боевым опытом, а именно: модернизация подводных лодок, усовершенствование их материальной части, снабжение новыми техническими средствами и т. д.

    В прошлую империалистическую войну, а я думаю, что это в равной степени осталось в силе и теперь, каждый поход германской подводной лодки являлся основанием для научно-исследовательской работы соответствующих органов и для большой работы заводов, которые оборудовали эти подводные лодки. Поэтому основные базы подводных лодок должны располагаться в глубине базирования, где находятся заводы, располагающие всеми средствами, для того, чтобы эти подводные лодки можно было поддерживать на соответствующем техническом уровне. Вместе с тем, эти основные базы подводных лодок должны обеспечивать функции более серьезного ремонта, комплектование и т.д.

    Теперь – вопрос относительно маневренных баз.

    Маневренные базы подводных лодок, как я уже упомянул, должны обеспечивать те потребности подводных лодок, которые желательно удовлетворять вблизи от районов их боевой деятельности. В значительном числе случаев подводная лодка вынуждена бывает прекратить операцию и вернуться обратно не из-за истощения запасов топлива, а по другим причинам. Основными из этих причин являются: во-первых, израсходование запаса торпед, артбоезапаса и мин; во-вторых, повреждения материальной части, которые получены либо в боевых столкновениях с противником, либо вследствие навигационных причин и, в-третьих, по потребности санитарного порядка, о которых мало приходится слышать, но которые тем не менее естественен[ы], учитывая весьма элементарное санитарное оснащение подводных лодок и отсутствие на них врачей. Вот эти потребности как раз и целесообразно обеспечивать в районе близком от района боевой деятельности подводных лодок, где и целесообразно организовывать маневренные базы.

    Далее возникает вопрос относительно того – каковы должны быть эти маневренные базы – плавучие базы или это должны быть базы стационарные. Мне представляется, что опыт настоящей войны, в чем я совершенно согласен с капитаном 1 ранга т. Лебедевым, говорит за необходимость значительного увеличения удельного веса подвижных плавучих баз. Надо учитывать, что маневренные базы придется развертывать на многих направлениях, потребности обеспечения которых не могут быть заранее учтены. В некоторых случаях они могут быть развернуты на неприятельской территории. А отсюда естественно, что гораздо удобнее, быстрее и проще обеспечить развертывание маневренных баз при помощи плавучих баз, а не при помощи организации довольно сложного комплеса всяких технических средств на берегу.

    Опыт войны на Балтийском театре и в значительной степени на западно-европейских театрах показывает, что количество плавучих баз было, во-первых, недостаточно, а во-вторых, тактические элементы этих баз и их оборудование не соответствовали тем требованиям, которые были выдвинуты для них обстановкой. Надо иметь в виду, что строительство баз подводных лодок у нас в России, – в значительной мере это имеет место и по отношению к Красному флоту, – происходило случайно. Специальных баз подводных лодок у нас немного, а в большинстве случаев это переоборудованные транспорты и другие устарелые корабли. Причем, когда эти корабли строились или, когда они оборудовались, то в основу принималось не совершенно автономное их использование вне общефлотских баз, а в большинстве случаев считалось, что эта плавучая база подводных лодок будет использоваться в системе общефлотской базы и будет являться как бы дополнением к средствам, имеющимся на берегу. Отсюда и те дефекты обеспечения, которые имели место в этом отношении даже во время той непродолжительной войны с белофиннами. На некоторых из них остановился уже капитан 1-го ранга Томашевич, когда он говорил, что в этих базах неважно обстоит дело с приготовлением торпед. Мне известно из бесед с командирами баз, что дело обстояло неважно и с вопросом санитарного обеспечения, и с вопросом ремонта и т.д.

    Но помимо вопросов тылового обеспечения, которые этими базами не удовлетворялись в достаточной мере, встают, конечно, и вопросы другого порядка, которые в условиях войны на Балтийском театре не могли быть достаточно проверены; – это вопрос о живучести этих плавучих баз, это вопрос их вооружения, это вопрос их скорости и т. д.

    Надо предполагать, что в тех случаях, когда потребуется развертывание маневренных баз, это развертывание в первую очередь, – особенно на неосвоенных нами участках театра, – придется производить, главным образом, при помощи плавучих баз. Отсюда они должны обладать такими элементами, которые позволили бы их использовать возможно ближе к противнику. В этих условиях, предъявляются особо высокие требования к их живучести, к их вооружению и к их скорости.

    Поэтому одним из практических выводов, который можно сделать сейчас, – (повторяю, у меня нет для этого достаточно полных материалов и данных) должен быть вывод о необходимости увеличения удельного веса плавучих баз, большего строительства их на всех тех театрах, где необходимо организовать маневренное обеспечение подводных лодок. Вместе с тем встает вопрос о разработке новых тактико-технических требований к этим базам, которые позволили бы, во-первых, обеспечить автономное маневренное базирование на них подводных лодок, а во-вторых, позволили бы этим плавучим базам проникать достаточно близко к району выполнения боевых операций.

    Это первый вывод.

    Второй вывод, – на котором тоже останавливался капитан 1 ранга т. Лебедев, – вывод относительно необходимости боевой подготовки тылов подводных лодок в первую очередь боевой подготовки этих плавучих баз, которые будут выполнять функции маневренного их обеспечения.

    До сих пор с этой боевой подготовкой тылов подводных лодок вопрос обстоит очень скверно, т. е. можно сказать, никак не обстоит. И естественно, что боевая подготовка должна быть построена на решении тех тактических задач, которые подводным лодкам придется решать в будущей войне, причем опыт использования плавучих баз нужно получить еще в мирное время, путем использования их на совершенно неосвоенных и необорудованных участках театра, где можно будет выявить все то, что необходимо иметь на этих базах и каким тактико-техническим требованиям они должны удовлетворять.

РТА ВМФ. Ф.Р.-1678. Oп. 1 с. Д. 182, Л. 58 – 64



    В.А. Белли, контр-адмирал, начальник кафедры оперативного искусства Военно-морской академии им. Ворошилова.

    Первый вопрос – об эффективности подводной войны.

    В войне 1914-17 г. Англия едва не капитулировала в результате подводной войны, в этой войне, хотя идет еще «присыпка» с воздуха, Англия еще не капитулирует. Между тем, подводные лодки действуют против конвоя более эффективно и даже и одна лодка топит два парохода из одною конвоя, чего в той войне не было.

    Где причины?

    Мне представляется, что причина в недостаточном количестве подводных лодок, которые действуют одновременно в море.

    Вывод: нельзя решать большую задачу на путях недостаточным количеством лодок. Это значит, что на северном театре и на Тихом океане в Петропавловске надо большее количество лодок. Сюда же относится тип лодок. Большие расстояния на путях требуют большей автономности, большего боезапаса. Понятно, что стратегическое развертывание сейчас должно идти по линии использования лодок типа «К», в первую очередь, для Северного флота и для Тихоокеанского флота, за счет тех театров, где могут решать задачи лодки типа «С».

    Второй вопрос. – У нас лодки в порядке боевой подготовки ходят на большие расстояния. Мне кажется, что нужно, поскольку это возможно, посылать лодки в те районы, где им придется практически действовать, для того чтобы еще в мирное время знакомиться с коммуникациями, с условиями видимости, плавания и т. д.

    Наряду с этим – поддерживание связи с лодкой. Одно дело поддерживать связь до Новой Земли или поддерживать связь от Петропавловска до параллели Иокогамы. Тут могут быть разные условия.

    Третий вопрос. – Известна необходимость оперативного и тактического взаимодействия в операциях на коммуникациях. Это вопрос особенно важный. При дальних расстояниях оперативное взаимодействие достигается несколько легче, чем тактическое; добиться последнего крайне трудно. Дело упирается в точность расчета и организацию операции.

    Мне думается, что надо больше внимания обратить на играх и на боевых учениях на эту сторону, т. е. практически отрабатывать вопросы взаимодействия лодок и авиации на больших расстояниях.

    Частный вопрос – это связь между лодками и самолетами и связь между лодками и надводными кораблями, пополнение запасов, и наконец вопросы опознавания, так как известно, что с воздуха опознавать лодки трудно.

    Четвертый вопрос – лодке на путях может понадобиться в некоторых случаях пользоваться уединенными пунктами для временного базирования, захода, отдыха, а может быть и для пополнения топлива. Разумеется, нельзя заранее сказать, куда именно понадобится заходить, однако нужно еще в мирное время оценить театр с этой точки зрения, чтобы знать, куда было бы целесообразно заходить во время войны. Вопрос практически будет упираться в отсутствие на лодках карт, а, насколько мне известно, и в Гидрографическом управлении комплекты английских карт, крайне ограничены.

    Пятый и главный вопрос. Очень соблазнительно объединить в кулак все подводные лодки: тут и боевая подготовка и обобщение опыта и все другое. На самом же деле, если объединить, например, на тихом океане все лодки в кулак, то окажется, что Петропавловские лодки будут сноситься с Владивостоком с начальником подводных сил, когда там же находится и Штаб флота. Зачем это нужно? Гораздо проще сноситься непосредственно со штабом флота. Никакой надобности в создании должности начальника подводных сил на большем театре нет. Опыт Балтики как будто бы подзадоривает на то, чтобы иметь лодки в одном кулаке. Все-таки тут, вероятно, была определенная причина почему лодки одной и другой бригад оказывались в одном районе. Причина эта заключается в том, что война на ограниченном пространстве шла, когда же война распространяется на весь театр, то для каждой бригады хватит своего направления и своих задач на том или другом направлении. Управление бригадами гораздо удобнее под этим углом зрения.

    Другая причина. Мы говорим все время о взаимодействии различных родов морских сил, а предложение объединить лодки под общее командование противоречит этому. Это наоборот самостийность. Взаимодействие гораздо лучше будет достигаться, если управляет соединениями Командующий флотом и его штаб.

    Еще один вопрос – о концентрации. Тов. зам Наркома вчера подчеркнул значение концентрации сил. В английском журнале «Шипбилдинг Шиллинг рикорд» за июнь месяц очень ярко дана характеристика концентрации подводных сил у немцев. Здесь на графике указано потопление английского и нейтрального тоннажа, получается, что в период между ноябрем и мартом 1939/40 гг. максимум потерь достигал 80-100 тыс. тонн, а в марте, и особенно в апреле, потери упали до 20 тыс. тонн. Снижение потерь как раз отвечает переразвертыванию подводных лодок с путей на выполнение норвежской операции.

    Из этого графика кроме того видно, что не все лодки были сняты с путей и потери в тоннаже все же были и не снижались ниже 20 тыс. тонн.

    Это значит, что если бы у немецев лодок было больше, то они оставляли бы на путях еще большее количество лодок.

    Наконец, последний вопрос, хотя и менее важный, но подчеркнуть его надо.

    Командиру подводной лодки приходится зачастую решать самостоятельные задачи соприкасающиеся с большими политическими вопросами. В силу этого обстоятельства командиру подводной лодки нужно знать положения международного права, чтобы уметь их правильно нарушать. На самом деле положение у нас с знанием международного права стоит на довольно низком уровне. Во время военных действий с белофиннами это сказывалось.

    Полезно иметь на подводных лодках силуэты типовых торговых судов различных компаний и табличку с марками (знаками) этих компаний для опознавания национальной принадлежности судна.

РТА ВМФ. ФР-1678. Оп 1с. Д. 182. Л. 64—68.



    С.Ф. Жаворонков, генерал-лейтенант авиации командующий авиацией Военно-Морского Флота.

    Я хотел остановиться на некоторых вопросах взаимодействия авиации с подводными лодками.

    По вопросу взаимодействия авиации с подводными лодками мы имеем в настоящее время отдельные отрывочные факты и сведения, которые проскальзывали в печати и в радио-сводках. Известно, например, о совместном нападении подводных лодок с авиацией в Северном море на караван конвоируемых судов. Известно о таком же нападении в Средиземном море. Заметьте, оба случая имеют место на ближних коммуникациях. Известно, что морские самолеты, гидросамолеты, производят частые, а в Северном море систематические полеты и, видимо, нередки полеты в Атлантический океан. Имелись сведения о полете самолетов до меридиана немного западнее Фарерских островов.

    Само взаимодействие, видимо, выражается в том, что гидросамолеты летают в Атлантический океан не на себя, не для обеспечения или вызова бомбардировочной авиации, это мало вероятно. Тем паче, что неизвестно ни одного случая нападения авиации на суда в этом районе.

    Кроме того, все действия авиации происходят в южных районах Северного моря и отдельные нападения в северной части Северного моря.

    Видимо, все-таки сюда летают гидросамолеты для обеспечения подводных лодок соответствующими данными разведки о судах. Тем паче, что и само место развертывания лодок находится именно в этих районах. Видимо, эти полеты нужно связать с пребыванием лодок в этом же районе.

    Совместные действия, как я говорил выше, имели место на ближних коммуникациях и происходили или по вызову авиации, а вероятно, и возможно, по вызову подводных лодок авиации. Никаких данных об этом нет, но то и дpyгoe указывает, что в практике происходящей войны мы имеем, несомненно, попытки взаимодействия п-лодок и авиации, причем в отдельных стучаях довольно удачные, как это было в Северном море.

    Таким образом, отработка совместных действий п-лодок и авиации остается в силе.

    Эта отработка должна идти, по линии обеспечения авиацией данными разведки, тренировки на встречу с подводными лодками в открытом море и наведение подводных лодок. Нового, собственно, здесь ничего нет.

    Нужно прямо сказать, что в последние годы мы имеем в этом отношении другие показатели, по сравнению даже с 1935-1934 гг.

    Авиация мало занимается, и общевойсковые командиры мало занимаются вопросами взаимодействия. Совершенно не случайно докладчик только скользнул по этому вопросу, а содокладчики, упустили этот вопрос, только т. Белли поставил ряд вопросов о взаимодействии.

    Мне кажется, что совершенно не случайно, это имеет под собой определенные основания, которые мы видим на практике во флоте.

    Немножко даже нехорошо представителю авиации говорить о взаимодействии. Казалось, что этот вопрос должен заботить прежде всего общевойсковых начальников и они должны тянуть авиацию в этом вопросе. Между тем, как на флоте, так и сегодня на совещании мы имеем обратное явление.

    Что же нужно сделать в самое ближайшее время?

    Надо за упущения в вопросах взаимодействия, использования авиации вместе с подводными лодками очень крепко ударить. Часто у нас сухопутные командиры возглавляют авиационные соединения и даже воздушные силы. Нас надо многому учить. Это также зависит от общефлотского командования.

    Соответственно это должно найти отражение и в курсах боевой подготовки на следующий год, гораздо более конкретно, не рассчитывать на то, что командование флотов эти вопросы предусмотрит. Должен честно заявить, что на Тихом океане мы тоже мало занимались этим вопросом.

    Что надо сделать в ближайшее время кроме того, чтобы предусмотреть в соответствующем курсе и кроме дачи конкретных указаний по взаимодействию на следующий год?

    Мне кажется, что надо провести рад учений на Черном море, а может быть и на ТОФе, а может быть и на Черном море и на ТОФе по взаимодействию на дальних дистанциях.

    Если у нас в прошлом и была подготовка по взаимодействию и разведке, наведению, то, главным образом, это проводилось на ближних дистанциях и никогда не было такого случая, когда брались большие дистанции, где были бы отработаны вопросы связи и встречи с лодкой. Провести такое учение, может быть не одно, а даже целый ряд учений, на ряде театров – необходимо. Мне кажется, что и на дальних коммуникациях мы будем взаимодействовать с подводными лодками обязательно. Это будет зависеть от многих условий, но необходимость в этом безусловно будет.

    Это мое первое предложение. Второе предложение – проводить рад учений обратных этому, т. е. вызова подводной лодкой авиации. Мне кажется, что такой способ взаимодействия – вызова подводной лодкой авиации – не исключен. Я даже считают, что наоборот, что он может быть часто применен и прежде всего, на ближних коммуникациях.

    Трудно сказать, что на Северном море лодка вызывала авиацию или же самолеты наводили, об этом нет никаких данных, но учить этому, чтобы по вызову подводной лодки могла придти авиация, мне кажется, надо.

    Для совместных действий с подлодками и прежде всего – обеспечения данными разведки – необходим гидросамолет дальнего действия. Такого гидросамолета – самолета дальнего действия наш флот не имеет. Мне кажется, что этот самолет должен быть радиусом не менее полутора – двух тыс. км., все коммуникации дальние будут находиться в радиусе действия этого самолета.

    Я не говорю уже о возможных частных случаях снабжения подводных лодок, хотя это очень проблематично. Мы вчера пробовали обмениваться мнениями относительно снабжения топливом и во время обмена мнений возникли новые мысли следующего порядка. Если нельзя грузить топливо на самолете, то можно его погрузить на планере. Технически возможно разрешить создание такого планера цистерны.

    Вывод такой: если мы будем работать в этом направлении, то мы кое-какие выходы сможем найти.

    Докладчик очень осторожно допускает возможность действия подводных лодок в районах баз.

    Мне кажется, что эта боязнь, хотя и законна – на войне всегда и все опасно и, естественно, что в районах баз опасности больше, чем в открытом море. Я останавливаюсь на этом вопросе потому, что имею в виду совместные действия авиации и подводных лодок по кораблям, которые находились в базе в данный момент. Эффективность воздействия авиации на сегодня – известна. Мы знаем, что авиация «выкуривала» корабли и, мне кажется, что если авиация может сверху воздействовать на корабли выкуривать их из базы, то лодки могут встречать их в районе базы. Возможность таких совместных действий ни в коей мере не исключена и, мне кажется, что в некоторых случаях они могут быть довольно часты. Так что заранее ориентировать больше на открытое море – не стоит.

    О противолодочной обороне. Количество уничтоженных подводных лодок на сегодня, в сравнении с империалистической войной, значительно возросло. Мы раньше их имели единицы, а теперь, по данным печати, подводных лодок уничтоженных самолетами насчитывается десятками, ну, если не десятками, то, во всяком случае, за десяток переваливает. Точных данных, к сожалению, нет.

    По справке тов. Шугинина общее количество подводных лодок, уничтоженных авиацией, равно 36 процентов и имеется еще целый ряд не совсем точных данных. Одно совершенно ясно, что общее количество уничтоженных подводных лодок сравнительно с империалистической войной значительно возросло. Но сравнить авиацию сегодняшнего дня с той авиацией ни в коей мере нельзя. Рост авиации, ее техническое усовершенствование обязывали бы авиацию сделать больше. Тем не менее, авиация делает значительно меньше, чем делают в этом отношении надводные корабли. Первенство принадлежит надводным кораблям. В чем же дело? Всем известно, что самолет по прежнему весьма ограничен в возможности обнаружения подводной лодки. Лодка в позиционном отношении раньше видит самолет и успевает уйти. Самолет видит лодку только при определенных углах наблюдения, освещения, при определенном состоянии моря и т. д. Средства уничтожения подводкой лодки по-прежнему крайне несовершенны. Угол наблюдения меньше угла бросания.

    Само собой разумеется, что мы тут даже те средства, которые на сегодня имеем, не умеем применять и недостаточно хорошо тренируем и обучаем в этом отношении летный состав. Таким образом, прежде всего нужно лучше подготовлять летный состав.

    Но этого недостаточно, видимо, нужно как то усовершенствовать глаз. Между прочим в отдельных заграничных сводках промелькнуло сообщено, что в Америке имеется некий аппарат, который позволяет самолету обнаружить лодку за 15-20 км. Я уже поставил со своей стороны такое задание. Видимо, нам необходимо призвать на помощь технику.

    Дальше – создание соответствующего самолета.

    Тут очень большие противоречия: с одной стороны, я могу видеть лодку при сравнительно небольшой скорости, при скорости 180 максимум 200 км/час., а при больших скоростях у меня в глазах мелькает и я могу лодку пропустить, а, с другой стороны, мне нужна очень большая скорость, как и всякому самолету, который «хочет жить». Большая же скорость предполагает большие посадочные скорости, а следовательно 180-200 км/час. самолету трудно держаться. Тут очень трудно найти середину.

    Нехоторы[е] товарищи выдвигают вопрос о гелиокоптере, об автожире, как средство для поисков подводной лодки. Но, мне кажется, это средство ненадежное и оно может быть очень ограничено использовано. Даже в районе Владивостока выпустить его будет очень трудно, потому что тут рядом имеются соседи, у которых есть самолеты и которые могут его сбить. Так, что тут нужно искать середины в самолете широкого диапазона скоростей, который позвалял бы идти на минимальной скорости порядка 160-200 км/час. и имел одновременно большую скорость. Кроме того, для успешного уничтожения подводной лодки, – раз у меня угол наблюдения меньше угла бросания, – я должен иметь пикирующий самолет, чтобы я увидел и пошел на него пикируя. Тогда вероятность попадания будет гораздо больше.

    Заказ на такой самолет уже сделан, он проектируется и в феврале месяце выходит на испытание.

    Затем, видимо, необходимо исследовать возможности реактивных снарядов, имеющихся у нас на вооружении. Но этот вопрос подлежит специальному исследованию. Во всяком случае такого рода снаряды, мне кажется, могут быгь также применены для более эффективной борьбы с подводными лодками.

    Наконец, нужно улучшить нашу парашютную бомбу.

    Может быть изыскан еще ряд мероприятий к дальнейшему увеличению эффективности и действия самолета на подводную лодку, но все они еще не разрешают полностью вопроса. Видимо, нужна дальнейшая работа в этом управлении.

РТА ВМФ. Ф. Р-1678. Oп. 1 с. Д. 182, Л. 68—75.



    Ю.Ф. Ралль, контр-адмирал, начальник Управления боевой подготовки Военно-Морского Флота.
    В процессе прений отдельные товарищи часть вопросов, которые я хотел поставить, уже осветили. Мне хотелось бы остановиться на следующих вопросах.

    Во-первых, о быстроходных подводных лодках, которые мы используем как позиционные лодки и как подводные заградители. Подводная лодка, идущая вместе с быстроходным отрядом может создать позицию, совершенно точно направленную для решения определенной задачи в дополнение к тем ударам, которые будут наносить легкие силы, сможет выполнить задачу, свойственную лодке, в частности, может поставить маневренные минные заграждения, которые стеснят или заставят противника изменить направление своей операции.

    Я полагаю, что мы мало думаем над вопросом более активного использования подводных лодок. Подводные лодки, ждущие в своих квадратах, являются какими-то пауками, которые сидя в центре паутины дожидаются очень долго, причем иногда ни одна мушка к ним может и не попасть. Следовательно, выгоднее подводную лодку использовать во взаимодействии еще с какими-то средствами для того, чтобы заманить, привлечь противника. Надо шире ставить вопросы наведений надводными силами.

    Во-вторых, о совместных действиях с авиацией. Мы говорим о попадании и не говорим о том, чтобы в наших будущих действиях был использован комплекс разных сил и средств, в том числе подводных лодок и авиации. Ввиду чего при обсуждении вопроса о взаимодействии следовало бы еще раз подумать об использовании всех родов оружия для нанесения молниеносного, короткого удара, который может решить отдельную задачу значительно лучше.

    В-третьих, до сих пор также не решен вопрос об использовании подводных лодок совместно с торпедными катерами. Здесь вопрос упирается в отсутствие надежной связи между этими двумя классами кораблей. Мы не можем еще позволить себе произвести опыт, чтобы не рисковать столкновением. Надо дать задание разработать такие надежные средства связи, которые позволили бы осуществить взаимодействие подводных лодок, авиации и торпедных катеров.

    По технике имеется несколько предложений. Первое – точность шумопеленгования. Если мы добьемся точности шумопеленгаторов, мы сможем перейти к атакам подводных лодок из под воды без обнаружения себя подъемом перископа.

    Второе. Роль маскировочной окраски. Сейчас мы провели целый ряд опытов в Северном море, которые с полной наглядностью показали, что маскировочная окраска, разработанная применительно к Баренцову морю, уменьшает видимость подводной лодки. Камуфлированная лодка не выходит даже на фотоснимке. Эти опыты надо поставить на всех морях, потому что каждое море имеет свои особенности с точки зрения освещения и цвета воды. Основные же принципы окраски себя оправдали. Теперь же перекрасить все подводные лодки Северного флота согласно предложения института.

    Вопросы опознавательных сигналов остаются до сих пор не решенными и нужно принять какие-то особые меры к тому, чтобы их разрешить.

    Четвертое – вопрос удлинения перископа для того, чтобы лодка была на большей глубине и менее уязвима для всех своих противников, в частности, для таранного удара при подныривании через охранение.

    Пятое – вопрос о бесшумности работы механизмов подводных лодок до сих пор совершенно не решен. Мы имеем целый ряд новых типов лодок, юторые вступают в строй и по шумности своих механизмов оказываются хуже тех, которые были в строю.

    Шестое – вопрос о дальнейшем увеличении скорости важен, потому что чем более быстроходны будут лодки, тем легче их использовать в соединении с надводными силами и тем большее количество задач они смогут решить.

    Седьмое – не решен еще также вопрос о дальномерах. На подводных лодках нет ни одного дальномера, который помог бы решить задачу определения расстояния до противника и помочь определить свое место в море при подходе к побережью. Подводные лодки, плавающие в таких районах, где имеются сильные приливо-отливные течения накапливают такие ошибки определения своего места, что не всегда в состоянии зайти туда, куда нужно. Им надо помочь пройти в безопасном расстоянии от берега.

    Восьмое – необходимо дальнейшее усовершенствование приспособлений лля плавания во льдах. В этом году мы провели несколько опытов плавания подводных лодок подо льдом. Возможность его определенно доказана. Становится вопрос о том, чтобы плавать подо льдом не отдельными лодками, а группами. Это будет иметь важное значение, потому что противник может не знать, что наши лодки могут передвигаться подо льдом.

    Девятое – высадками диверсионных партий из погруженной лодки мы мало занимаемся. Лодки этому не обучены, а это может иметь значение во время боевых действий. Вопрос очень актуальный. Приборы, которые мы имеем для этой цели, нас не удовлетворяют полностью.

    Десятое – крупным вопросом является также увеличение скорости хода баз. Надо строить для подводных лодок специальные базы, а не приспосабливать подручный материал. Если бы мы имели бы быстроходные базы, мы могли бы решить целый ряд вопросов, связанных с боевой подготовкой подводных тсдок в мирное время, своими средствами. Это дало бы нам возможность решить ряд задач по отработке одиночных лодок и по изучению маневренного использования группы лодок, потому что на таких базах имеются спасательные средства, имеется возможность оказать помощь аварийным подводным лодкам, а значит некоторые задачи можно было бы решать смелее в условиях близких к боевым.

    Параллельно с вопросами использования самих подводных лодок стоит масса вопросов о том, чтобы затруднить использование подводных лодок противнику. Одним из таких вопросов является вопрос о разбрасывании плавучих и самозатапливающихся перископов. Но мы этим вопросом совершенно не занимаемся.

    Когда лодок мало, то можно пользоваться этими плавучими перископами с приборами самозатопления, если, скажем, нам нужно уйти на неделю, нужно зременно оставить этот район, без наших подводных лодок, то мы должны разбросать плавучие перископы с расчетом, чтобы к моменту, когда придется отправить туда подводные лодки, перископы утонут и подводным лодкам не придется их бояться. Во время же плавания ложных перископов они предназначены для того, чтобы изматывать средства ПЛО противника.

    Относительно атак, через охранение можно сказать, что чем больше мы будем производить таких атак, тем лучше мы отработаем подводные лодки. В этом отношении прекрасно ведет себя Черноморский флот, который показал значительное количество отработанных в этом смысле лодок. Правда, во время обучения у одной подводной лодки помяли перископ, но это произошло потому, что ее командир в последнюю минуту растерялся и стал действовать неправильно.

    Я согласен с тов. Петровским и другими, которые отрицали необходимость иметь специального командующего подводными силами на море. Такой командир излишен. Надо иметь высококвалифицированных консультантов при штабе, которые помогли бы и в боевой подготовке и в бою.

РГА ВМФ, Ф. Р—1678, Оп. 1с, Д. 182, Л. 76—80.



    В.А. Алафузов, контр-адмирал, исполняющий должность заместителя начальника Главного Морского штаба Военно-Морского Флота.

    Первый вопрос, которого я хочу коснуться, это вопрос об управлении подводными лодками. Этот вопрос нужно решить раз и навсегда и нужно придти к какому-то определенному мнению.

    Я позволю себе абсолютно не согласиться с тем, что высказывалось т. Рутковским и некоторыми выступавшими после него, относительно необходимости иметь на театре единое подводное командование. Тов. Рутковский не совсем осведомлен о тех фактах, которые имели место во время советско - финской кампании, он исходит из неверных фактов и делает, поэтому, неверные выводы. Обстояло дело несколько иначе.

    Тов. Рутковский утверждает, что командование находилось в трех руках: командования флотом, заместителя командующего и командира базы.

    Во-первых, командир базы и заместитель командующего это одно лицо. Уже этим уменьшается число инстанций, которые по мнению т. Рутковского руководили подводными лодками.

    С другой стороны, был определенный временный рубеж, когда командование лодками от командующего флотом перешло к заместителю командующего. Значит и здесь мы не имеем разных лиц.

    Насколько это было все хорошо осуществлено и насколько правильно все это проводилось – вопрос другой.

    Я могу согласиться с т. Рутковским, что было колоссальное число неполадок и неурядиц и это скорее отрицательный, чем положительный опыт. Но я хочу говорить о принципе.

    Как последовательно слагалась организация командования лодками во время финно-советской войны?

    Первый период – все руководство берет на себя исключительно командующий флотом. Это отражается во всех документах, которые непосредственно составлялись в этот период перед войной и во время войны.

    Затем командование, будучи загружено целым рядом других вопросов, снимает с себя руководство лодками и передает это руководство другому лицу. Здесь было и другое обстоятельство, которое оправдывало это положение. Театр разделялся как бы на две части: восточнее о. Гогланд и западнее о. Гогланд. Операции на этих двух частях велись независимо друг от друга. К востоку от Гогланда не было ни одной нашей действующей лодки, даже принцип борьбы с лодками противника был принят примитивно простой, он заключался в следующем: увидел перископ или подводную лодку к весту Гогланда – не трогай, а к осту – топи.

    Такое разделение театра помогло осуществить принцип передачи командования подводными лодками в руки одного лица.

    Правильна ли была такая система? Я оговариваюсь, что проводилась она с целым рядом трений и недостатков. Но была ли она правильна?

    Я считаю, что она в приципе была правильна, и вот почему.

    Театр мал, следовательно, различные бригады посылали лодки в близкие друг от друга места. Во-вторых, на один и тот же район приходилась последовательно то лодка первой бригады, то второй бригады. Нельзя былo допустить, чтобы весь Ботнический залив был поручен первой бригаде (правда такие намерения вначале были), а для второй бригады – скажем Финский залив.

    Нужно было посылать подготовленные лодки, а они находились иногда в первой бригаде, иногда во второй. Получалась такая картина, что стоит на позиции лодка первой бригады, ее снимают и на место ее посылают из второй и т. д.

    Делить между командирами бригад районы было невозможно. Высказывалось предположение, что не всегда будет узкий театр, когда будет широкий театр, можно будет нарезать эти районы для бригад. Практически же на Черноморском театре и на Балтийском театре мы имеем дело с ограниченным районом.

    Кроме того, в море ходят не одни подводные лодки, в море ходят и другие корабли, значит возможны встречи. Ясно, что командиру подводных соединений. который командует только подводными лодками и только их действия знает, никогда не удастся развести лодки с надводными кораблями.

    Тов. Лебедев говорил, что встречи лодок были постоянны. Я знаю только о двух подобных фактах. Говорить о постоянных столкновениях подводных лодок в этом районе нельзя, таких постоянных столкновений здесь не было.

    Был случай встречи подводной лодки с миноносцем около Олландских островов. Произошло это потому, что командиру миноносца было дано задание отыскать транспорт и командир решил, что он снят с дозора, что все запретное прекратило существовать, он стал ходить по всем районам подводных лодок и таким образом встретился с лодкой. Здесь, значит, вопрос не в организации командования, а в неподготовленности к-ра миноносца.

    Второй случай был, когда одна лодка возвращалась из района Олландских островов, навстречу ей шла другая лодка. Но и здесь лодки были предупреждены, что будет встреча в таком-то районе. Это не есть внезапная встреча и говорить о постоянных встречах лодок нельзя, так как это не соответствует действительности.

    Если бы лодками командовали 3 к-ра бригад, то конечно эти встречи были бы постоянными и имели бы чрезвычайно неприятные последствия. Я считаю, что командование подводными лодками должно быть единым, и это не должно быть единое командование подводными лодками, а должно быть единое командование всеми силами на театре. Командовать подводными лодками и отдельно командовать надводными силами – неправильно и может быть чревато последствиями, путаницей, которых надо избегать. Мне кажется, что единым органом, который знает все на театре и может регулировать движение на нем, является штаб флота, который знает всю обстановку.

    Как исключение можно предположить, что командование лодками на данных участках театра может быть доверено такому начальнику, который отвечает за этот участок полностью, при том условии, что на этот участок театра, без ведома этого начальника не попадает никто. Такими начальниками у нас могут быть командиры баз, которые отвечают за определенный район в полном смысле этого слова и во всех отношениях.

    Относительно районирования позиции подлодок. Первоначально у нас имелась такая схема: (Рис.) Если мы возьмем широкий проход – не обязательно брать пролив, здесь может быть даже ширина Балтийского моря – то раньше была такая система: (рис.) на пути ставилась завеса от противника (рис.). Если же речь шла о позиции у базы противника, то схема была такой: (рис.).

    Если мы возьмем другой вариант: (рис.), т. е. при нем мы можем сосредоточить большее число средств. В том варианте, где лодки устанавливаются завесами, мы получим это таким образом: (рис.), т. е. завеса становится более насыщенной и, в то же время, командиру лодки предоставляется возможность маневрировать.

    Я этот вопрос ставлю в порядке обсуждения и мне хотелось бы узнать мнение присутствующих, стоит ли применять такие приемы или же лучше оставаться на старых тесных квадратиках, а может быть и на более широких.

РГА ВМФ. Ф. Р—1678. Оп. 1с. Д. 182, Л. 81 – 85.



    Н.А. Бологов, контр-адмирал, начальник кафедры военно-морской истории Военно-Морской академии им. К. Е. Ворошилова.

    Изменение конфигурации театра Балтийского моря, мне кажется, ставит перед нами с еще большей остротой вопрос обеспечения живучести наших баз подводных лодок и самих подлодок.

    Я считаю, что опыт империалистической войны, создание германских баз Оландроского [так в тесте, следует читать: Фландрского] побережья, которые вмещали в себя до восьми бетонированных убежищ для подлодок, вызвано было тем, что подводные лодки не всегда могли отправляться со своей базы для ремонта в тыл во-первых, и, во-вторых, что лодки находились под воздействием авиации противника. Считаю, что и во второй империалистической войне этот вопрос не снят с порядка дня и, я думаю, что передовые базы на которые базируются германские подводные лодки, безусловно укрываются под бетоном.

    Сейчас, в связи с тем, что часть наших баз, как, например, Либава, находятся под угрозой воздействия сил вероятного противника, необходимо разработать вопрос о создании в передовых базах – бетонированных убежищ для подводных лодок.

    Переходя ко второму вопросу тыла, я считаю необходимым остановиться на необходимости выравнивания еще в мирное время, графика ремонта подводных лодок и твердого соблюдения его в военное время с тем, чтобы была нормальная сменность подводных лодок в операциях и чтобы мы не доходили до недостаточного количества единиц в строю.

    В военное время этот вопрос является чрезвычайно важным. Мне кажется, что мы не всегда имели 1/3 лодок в ремонте и 2/3 в действии.

    Относительно боевой подготовки. Я считаю, что для проведения более активной боевой подготовки подводных лодок, необходимо оборудовать соответствующие полигоны, которые в полной мере обеспечили бы для этих подводных лодок, во-первых, подъем торпед, которые могут быть потеряны при тех или иных обстоятельствах и во-вторых, наличие спасательных средств, для того, чтобы командование соединений лодок и сами командиры подводных лодок не заботились бы об этом вопросе и действовали значительно смелее.

    Я считаю также необходимым намечение уже теперь таких учебных плацдармов на время войны, потому что в военное время заниматься их подготовкой будет гораздо труднее.

    Для отработки вопросов совместного действия подводных лодок и авиции я предлагаю, в процессе боевой подготовки, посылку соответствующих делегатов в штабы воздушных частей и в штабы подводных частей. Имея возможность быть на маневрах в течение 7-8 дней в штабе стрелковой дивизии, действовавшей на побережьи, я должен сказать, что мое там пребывание было крайне полезно и для меня и для командования дивизии, потому что оно получало от меня объяснения событий, происходящих на море и принимало оперативные решения на основе анализа морской обстановки. Я считаю такую взаимопосылку делегатов весьма полезной вещью именно для того, чтобы в этот период были отработаны вопросы взаимодействия, в зависимости, конечно, от ставящихся задач.

    И, наконец, последний вопрос – о штабах соединений подводных лодок. Я полагаю, что штабы бригад подводных лодок по своей структуре необходимо приблизить к общефлотским штабам. Мне кажется, для того, чтобы осуществлять полностью боевое управление, в особенности в самостоятельных операциях, необходимо к штабу состоящему из специалистов придать оператора и ведающего разведкой командира.

РГА ВМФ. Ф. Р—1678. Оп. 1с. Д. 182. Л. 85 – 88.


 Главная  Лодки  Люди  Документы  Техотдел  Битвы  Разное  Форум

Рейтинг@Mail.ru