Воспоминания бывшего с мая 1926 по май 1930 гг. командира тральщика «Клюз» Б.М. Подвысоцкого появились здесь благодаря его внуку, Ляхову Юрию Борисовичу, за сто ему огромное спасибо!

Б. М. Подвысоцкий

        Разные бывают истории. Об одних много говорят и пишут и остаются они надолго в памяти людей. Другие, несмотря на их важность и значимость, как-то очень быстро забываются. Об одной из таких историй я и хочу рассказать.

    В годы гражданской войны и интервенции, не только в Балтийском море, но и в Финском заливе фактически хозяйничали корабли английского флота. Наши корабли были по существу блокированы в Кронштадте и, испытывая хронический недостаток в топливе, выходы из базы предпринимали очень редко.

    В один из таких выходов эскадренный миноносец «Азард» обнаружил и атаковал в Копорской губе английскую подводную лодку «L-55». Будучи загнана на свое же минное поле и получив попадание 100 мм снаряда, подлодка затонула. В пылу сражения место ее гибели точно определено не было.

    После признания молодой Советской республики Норвегией, Англией, а затем и многими другими государствами, возникла острая потребность в открытии безопасных морских путей, и летом 1920 года были начаты обширные тральные работы. С этой целью, на первых порах, ставилась задача протралить и обезопасить для прохода транспортов хотя бы узкие фарватеры, обозначенные вешками. Все же остальные просторы Финского залива нам предстояло обезопасить в последующие годы.

    Летом 1927 года наш дивизион тральщиков в составе «Змея», «Запала», «Клюза» и «Ударника» производил траление в Копорской губе. Тралили английское противолодочное заграждение, поставленное на довольно большой глубине. Поэтому работали тралами Шульца с оттяжками 60 фут. В первой паре шли «Змей» и «Запал»; во втрой – «Клюз» и «Ударник». Погода была тихая и ясная, и работа шла хорошо. И вдруг … нос «Клюза» резко и неудержимо покатился влево (в сторону от протраливаемой полосы). Я сразу же застопорил машины и взглянув на «Ударник» увидел, что его также рвануло в сторону и он стоит ко мне кормой с застопоренными машинами. Было совершенно ясно, что тралом мы что-то зацепили. Зацепы тралом у нас случались и раньше, и поэтому, в общем-то, это нас особенно не удивило. Я сообщил на «Змей» - командиру дивизиона о случившемся и приказал выбирать трал. То же самое делали и на «Ударнике». Так как никогда не знаешь, за что трал зацепился, то всегда в таких случаях приходится выбирать его с особой осторожностью. Так, конечно, мы делали и на этот раз.

    Обычно, если трал зацепил за крупный валун или какой-либо другой гладкий предмет, в первые минуты работы тральной лебедки, корма тральщика подтягивается к месту зацепа и когда трал начинает подходить к вертикальному положению, он большей частью соскальзывает с захваченного предмета, что сразу чувствуется по работе лебедки. На этот раз этого не произошло. Чем ближе мы подходили к месту зацепа, тем лебедка работала все медленней и трудней.

– Ну, что там у вас случилось? – крикнул мне командир «Ударника» Меетке.
– Да, вот не знаю еще, что-то крепко нас держит и пока не отпускает, – ответил я.
– Ну что же, тогда я отдаю ваш трал, свою половину я уже выбрал.
    Затем «Ударник» дал ход и отошел от «Клюза».
    Прошло еще несколько минут.
– Трал пошел на панер, - крикнул механик с кормы тральщика.
Лебедка остановилась. Я прошел к кормовому срезу и посмотрел вниз.
– Не берет больше, все, – сказал механик.

    Ну что же, попробуем тогда взять ходом. Я приказал стравить трал метров на двадцать и закрепить лебедку на ленточный стопор. Затем с юта были удалены на всякий случай все лишние люди и там остались только механик Борисов и боцман. Я поднялся на мостик и дал малый вперед. Через минуту трал натянулся, но дальше этого дело не пошло. Я застопорил машину и, когда трал ослаб и провис, скомандовал:
– На юте, осторожно, даю средний ход!
    Трал резко натянулся, заскрежетал в тральном клюзе, затем почувствовал толчок и трал вдруг заметно ослаб.
– Сорвалось! – крикнул боцман.

    Я сразу же застопорил машины и пошел на ют. Запустили тральную лебедку и, работая самым малым ходом, стали выбирать трал. Опасаясь, не мина ли в трале (а такие случаи у нас бывали) я сам внимательно наблюдал за тем, как метр за метром трал выходил на поверхность. Вдруг в воде мелькнуло что-то большое и несуразное, и из воды показался совершенно необычного вида, весь позеленевший и облепленный илом предмет. Мы застопорили лебедку, осмотрели висевший под кормовым подзором предмет и убедившись, что он не опасен, с большим трудом вытащили его на палубу.

    Находка наша имела вид металлической рамы размером метра в полтора; на концах ее располагались два параллельных желоба с наметками для закрепления каких-то труб, очевидно оптических; были обнаружены также два искореженных латунных спиральных диска, с какими-то делениями и цифрами (вероятно прицел и целик).

    В общем, мы пришли к заключению, что подняли прицельное приспособление с какого-то орудия, но с какого корабля, мы пока, конечно, не узнали. Когда по окончании работы тральщики стали на швартовы у пристани, к нам приходил смотреть нашу находку офицеры и матросы с других кораблей. Уже много поздней мы узнали, что специальная комиссия установила, что найденный нами предмет был вероятнее всего прицельным приспособлением с английской подводной лодки.

    Очевидно, высшее командование серьезно заинтересовалось этим вопросом, так как некоторое время спустя «Клюз» был направлен в Ленинград, где мы приняли на борт только что сконструированный трал-металлоискатель. Не берусь описывать подробно его устройство, но припоминаю, что первый его образец состоял из длинного (метров 100 или более того) довольно толстого троса из красной меди и регистрирующего прибора, заключенного в небольшом ящике. Прибор во время работы находился на корабле, трос же закрепленный на палубе, вытравливался за корму на всю свою длину и волочился по грунту. Будучи соединен с регистрирующим прибором электрическим проводником, он, при задевании металлических предметов, давал сигналы, которые регистрировались прибором. Как говорили мне его изобретатели, прибор мог настраиваться на определенную массу металла, чтобы не регистрировалось каждое задевание за любой металлический предмет, которых на морском грунте могло быть, разумеется, очень много.

    Итак, приняв трал-металлоискатель и его изобретателей (двух инженеров), мы отправились в море. Однако поиски наши успеха не имели. Не могу точно сказать, в чем была причина неудачи. То ли место, где произошел зацеп трала, было определено неточно, то ли трал-металлоискатель плохо работал. Правда место зацепа было определено всего по двум пеленгам (третьего ориентира тогда не нашлось), и поэтому некоторая неточность в определении места вполне вероятна, но все же я склонен думать, что неудача наша скорее была следствием несовершенства нового изобретения.

    Ведь мы безуспешно в течение целого дня покрывали бесконечными продольными и поперечными галсами участок размером в целую квадратную милю! Нет, я считаю, что такой большой навигационной ошибки у меня быть не могло.

    В это лето никаких поисковых работ больше не производилось, и только уже поздней осенью в последний поход перед постановкой на зимнюю стоянку мы всем дивизионом еще раз протралили тот же квадрат, и на этот раз зацеп произошел. На этом месте были установлены две зимние вешки.

1972 г.