Начат 2-го декабря 1942 г.
Окончен: 16-го января 1943 г.

    Сегодня с утра были в оперативном отделе, имели конференцию с командирами сторожевиков, которые будут нас сопровождать до Гуантанамо на острове Куба. Познакомились с оперативной картой, на которой нанесены места обнаружения немецких подводных лодок. Она сплошь исколота этими местами. Правда, последнее время по сведениям количество потопленного в Карибском море тоннажа снизилось, но, тем не менее, их много. После визита адмирала съездили в Кристобаль [1], познакомились с оперативной обстановкой театра. По пути с нами датская [2], английская, американская подводные лодки и Л-15. В 14.00 перевели часы на 1 час вперёд, и снялись со швартов и под духовой оркестр отошли от стенки С-51 и я. Провожали нас командир 3-й подводной эскадры, все командиры американских подводных лодок, оператор и многие офицеры. Все желали счастливого плавания и, по-моему, от души. Оркестр играл американский и наш гимны. Идём в Галифакс с заходом в Гуантанамо на острове Куба для ознакомления с обстановкой и смены конвоя. Конвоирует нас один патруль бот типа P.S. [3]. После выхода из гавани легли на ведущий створ, идём по минному фарватеру. В существовании мин можно усомниться, ибо сторожевой корабль наш зигзагировал впереди нас вовсю. По выходе из минных полей (8 миль от входа в порт) легли на курс 27°, построились строем фронта влево, дали ход 12 узлов. В 19.00 застопорили дизеля, погрузились для дифферентовки. В 19.15 всплыли, удифферентовались; расчётная дифферентовка оказалась правильной. Имеем следующую дифферентовку: уравнительная цистерна № 1 - 2,85, Уравнительная цистерна № 2 - 8,0, носовая дифферентная цистерна - 0,8, кормовая дифферентная цистерна - 3,08, цистерна пресной воды № 1 - 1,74, № 3 - 0,91, № 2 - 1,05, торпедозаместительная цистерна № 1 - пустая, № 2 - 1,2, № 3 - 0,9 тонны. Имеем соляра 105 тонн, смазочного масла - 8,67 тонн. Принята и подтвердилась плотность воды - 1,024 т/м3. После всплытия ход одним дизелем при 300 об/м. Ночь - тёмная и тихая, флагмана [4] не видно, временами виден силуэт сторожевого корабля. Ночь прошла спокойно. Механизмы работали хорошо, на мостике прохладно-не то, что днём. Выставил наблюдателей, разбил сектора, целый день сам торчу на мостике.

    Проснулся в 7 ч утра. Уже рассвело, пустили второй дизель. Флагман дал семафор: «Идти зигзагом 60°, имея генеральную скорость 11 узлов». Дал ход - оба дизеля - по 325 об/мин. Идём зигзагом 60°, вперёд галс делали 10 минут, а затем перешли на 6 минут. На море штиль, видимость прекрасная. Сторожевой корабль также зигзагирует впереди нас. Дважды он подходил к каким-то предметам и расстреливал их. Перед вечером вновь поднял чёрный флаг и сыграл арттревогу, что значит «Слышу противника». Сторожевой корабль мешал мне отвернуть, из-за него пришлось делать полную циркуляцию. Установил на мостике 3 наблюдателей, дежурного комендора, вахтенный командир и я - может быть, увидим атаку. Надежда только на глаза. К 19.00 смерклось. Легли на курс 25°, имеем ход 10 узлов. Ночь - тёмная, флагмана не видно, идём на ощупь. Личный состав здоров. Механизмы работали хорошо. Целый день честно проторчал на мостике. Встреч ни с кем не имели. Много летучей рыбы. Непонятно, что она делает всё время?

    Ночь прошла спокойно. На мостик поднялся в 6.30, ещё темно. В 07.15 рассвело, дали ход оба 325 об/мин, идём зигзагом 60°, держа генеральный курс 25°. Длина галса - 6 минут. Флагман сообщил, что на его корабле вышел из строя гирокомпас, зигзагирует по ГОНу [5], контролируя свои курсы по мне. Погода: ветер норд-ост силой 2-3 балла, море с утра-2 балла, к вечеру 4 балла, видимость хорошая, небо только изредка покрывается облаками. Для атак погода идеальная. Нужно смотреть во все глаза, поэтому у меня и пахта наблюдения состоит из меня, вахтенного командира, 3 наблюдателей и дежурного комендора, все выходящие курить получают свой сектор наблюдения. За всякие промахи и даже разговоры на мостике очень гоняю. Мне кажется, что дисциплина сейчас на мостике неплохая и наблюдение достаточно зоркое. На вахте наблюдения пришлось использовать даже механика и военфельдшера. К 12 ч от Коко-Соло [6] прошли по курсу без учёта зигзагирования 523 мили, осталось до Гуантанамо 200 миль. Предпопагаю завтра к 7 - 8 ч утра придём туда. К 16.00 слева на траверсе открылись горы острова Ямайка, славящегося своим лучшим в мире ромом и самыми чёрными на земном шаре неграми, которые на нём составляют абсолютное большинство населения. Жаль, что сейчас - война, и некогда проявлять экскурсоводческий интерес, обязательно зашёл бы под каким- нибудь предлогом. Подозрительного за день ничего обнаружено не быто. По-прежнему носятся стаи летучих рыб и поднимают уйму всплесков, за что я стал недолюбливать эту интереснейшую породу рыбо-птиц. Обсервования места у меня с флагманом разнятся на 9 миль по курсу, он считает себя впереди, думаю, что моё место точнее, хотя сегодня я сам лично и не определялся. К 19.00 смерклось, легли на курс 25°, дали ход 10 узлов. Ночь наступила моментально и при том - очень тёмная, никого не видно, а это крайне жаль, примерно в 22 часа нужно менять курс. Можно растеряться. Механизмы работали хорошо, личный состав здоров. В лодке всё ещё очень жарко. Весь день проторчал на мостике. Придётся потерпеть до Галифакса, ничего не сделаешь.

    Ночь прошла спокойно, в 22 часа легли на курс 6°. Поднялся на мостик в 6.30, ещё темно. В 7.15 рассвело, дали ход 12 узлов и последовательно довели до 16. В 8.30 прибыли в Гуантанамо - американскую военно- морскую базу на острове Куба. Сейчас, очевидно, служит пунктом смены эскорта для конвоирования судов, так как в бухте стояло 20 транспортов - американских, английских, голландских, панамских и других национальностей, а также 2 миноносца и до 5 патрульных судов. Вход в бухту огорожен бочечными бонами и, очевидно, противоторпедной сетью. До Гуантанамо пройдено по курсу 708 миль. Всего миль с учётом зигзагирования - 750. Средняя скорость по пути - 10,8 узла, по курсу - 11,1. Израсходовано соляра - 18,8 т, смазочного масла ... [8]. К 9.00 ошвартовались к стенке, хотели принять соляр, но потом не успели. Приняли пресную воду и по 100 футов свежего мяса. В береговом хозяйстве имеется аэропорт для гидросамолётов, которые периодически поднимаются в воздух, очевидно, для поисков немецких подводных лодок. Самолёты двух систем: ближний разведчик одномоторный гидроплан и дальний разведчик двухмоторные гидропланы (очень хорошие машины, вёрткие и легко взлетают) [9]. Характерно, что самолёты выкатываются на сушу на меленьких колёсах, которые позволяют не снимать поплавков. После официального визита помощнику командира базы (командир базы уехал инспектировать марин [10]) распрощались с командиром сопровождавшего нас патрульбота и познакомились с командиром Ps 577, который нас будет патрулировать в Атлантический океан. Договорились об условных сигналах. Офицер, который нас обслуживал, немного говорит по-русски, говорит, что научился на КВЖД, но, по- моему, он русский, так как звать его Павел Генрихович, просил, чтобы мы взяли его с собой. В 12.45 отошли от пирса. Комдив [11] мне написал, чтобы я шёл первым. После выхода из ворот в 14.00 у меня снова лопнула труба маслопровода на правом дизеле. Флагман ушёл вперёд, зигзагируя на 15- узловом ходу, я иду на прямом курсе, ремонтируя трубу, отстал. Крутая частая зыбь по носу. Лодку сильно заливает, всех вымочило до нитки. В 15.00 отремонтировал трубу, догнав флагмана, зигзагируем 60° по 5 минут, генеральный курс-85°. В 17.30 легли на курс 40°, прекратили зигзагирование. В 18.45 дали ход 10 узлов. Перед вечером встретили 2 транспорта, идущих на вест, и вечером - миноносец, который развернупся и пошёл нашим курсом. В 19.45 на меня чуть не налезла С-51, от которой вахтенный командир отвернул, но зато потерял и С-51, и эскортирующий корабль.

    В 6.30 ещё темно, ни флагмана, ни конвоира не видно. Пасмурно, ветер норд-ост силой 5 баллов, волна - 5 баллов. В 6.45 далеко справа увидели сначала миноносец, а затем и флагмана. Пустил оба дизеля, лёг на курс 49° (до этого держал 19°) и пошёл на сближение. К 7.30 сблизился, идём зигзагом 60°, ходом 16 узлов, генеральный курс - 19°. В 8.00 флагман приказал ввиду того, что от графика отстали, идти незакономерным зигзагом. Комдив хочет иметь большую постоянную скорость. Идём, имея следующую систему зигзагирования: курсом 19° - 5 минут, курсом 49° - 5, курсом 19° - 5, курсом 349° - 5, курсом 19°- 5 минут и т.д. В 8.55 лопнула масляная труба на маслопроводе правого дизеля, причём в очень неудобном месте - за фильтром. Остановил правый дизель, прекратил (зигзагирование, иду генеральным курсом 19°, сообщил флагману. Самое неприятно то, что это случилось в проливе Маягуана [12], где по сведениям находится немецкая подводная лодка. Флагман и конвоир ушли далеко нперёд и скрылись за горизонтом. Исправил повреждение к 11.35, дал полный газ и быстро нагнал флагмана и миноносец, который написал прожектором по МСС [13] «Держите свой курс правее». Лёг сначала на 24°, а затем - на 22°. Специально, чтобы не иметь знаменитого курса «Норд- ост 23°» эскадры Рожественского [14]. Лодку сильно заливает. Вся верхняя вахтa мокрая до нитки. В 13.30 ещё пытались делать зигзаги, а затем, выйдя из Карибского моря в Атлантику, прекратили. Ещё одна крупная неприятность: выяснилось - на левом дизеле поднять обороты выше 350 об/ мин. не удаётся. Это замечено ещё вчера, а сегодня окончательно подтвердилось. Причина - в износе шестерёнок соляровой помпы дизеля, в силу чего она не даёт достаточного количества соляра и имеется заедание в регуляторе сервомотора. Механик в 6-м отсеке заварил ацетиленовой сваркой лопнувшую масляную трубу. К 18.00 вышли из тропиков, пройдено по генеральному курсу от Коко-Соло 1035 миль, от Гуантанамо - 327 миль. Осгалось до Галифакса 1252 мили, до встречи с конвоем - 1037 миль. За сутки израсходовано 6,3 тонны соляра. Флагман приказал с 23.50 до 24.00 и от 3.00 до 4.00 иметь связь по УКВ. К 19.00 совсем темно, дали ход 10 узлов. Фплгман прижался вплотную ко мне, ибо у него по-прежнему не работает гирокомпас. Ночь снова тёмная, но это нам и на руку.

    Пo инструкции, нами полученной в Коко-Соло, наш переход совершается по следующему принципу. Средняя скорость от Коко-Соло до Гуантанамо - 11 узлов. От Гуантанамо до 25°00'с.ш., 72°20'з.д. (точка «Пест») - 13 узлов. От этой точки до встречи с канадским конвоем (точка «Коулд») - ход 12 узлов. Дано 7 точек, в которых мы должны быть в определённое время. В случае опережения или отставания от своего места на 100 миль или ухода в сторону на 15 миль от курса мы об этом обязаны сообщить по радио на ближайшую радиостанцию США. В точке «Пест» конвой нас покидает и до точки «Коулд» мы идём уже самостоятельно. В точке «Коулд» нас встречает канадский патруль 10/XII-42 г. в 14.00 по Гринвичу. Весь квадрат [15] длиной 200 миль и шириной 30 миль запрещён для бомбёжек с самолётов и судов США, Англии и Канады. Все корабли и самолёты, могущие оказаться в этом районе, оповещены о нашем движении. Инструкция предупреждает, что на всём пути нашего следования обнаруживалось очень много немецких подводных лодок. То есть принцип движения такой же, как и от Сан-Франциско до Панамы. Если мы в течение 2-х часов не встречаем в точке рандеву конвой, даём об этом радио.

    В 22.00, не дойдя до точки «Пест», сторожевой корабль развернулся, сказал «Good Lack!» и ушёл, таким образом, мы уже имеем отставание от намеченного графика на 4 часа, к утру это опоздание дойдёт до 5 часов 30 минут, то есть на 66 миль. Нужно будет нагонять, как следует. Легли на курс 19°. Флагман сообщил, чтобы я менял курс самостоятельно, ибо его компас «приказал долго жить». Со мной по-прежнему офицером связи идёт лейтенант US Navy мистер Белик, ему также хочется идти с нами, как мне сдаваться в плен. Вообще, мужчина, не отличающийся особенной храбростью поступков. Причём он и сам не скрывает своего беспокойства за свою жизнь. Его мечта и предел вожделений - это стать где-либо морским атташе или его помощником. Сам он по образованию - дипломат, во флот пошёл добровольно, очевидно с целью сделать именно дипломатическую карьеру. Удивительно: у такого образованного человека - и такой, я бы сказал, ограниченный кругозор общего развития. Вообще, страшно немного этих коммерсантов в морской форме. Мне кажется, что наиболее нетронутый тип моряка-профессионала, любящего именно море, а не денежную выгоду, остался у нас в Советском Союзе, а остальные все - коммерсанты и крысы.

    В 7 часов дали ход 12, а затем - 16 узлов. Погода: абсолютный штиль, очень слабая мёртвая зыбь. Снова барахлит левый дизель, обороты выше 340 не поднимаются, причём большая дымность, даже комдив сделал на этот счёт замечание. К 12 часам пройдено от Коко-Соло 1250 миль. Осталось до Галифакса 997 миль. В 9 часов с разрешения комдива сыграл артиллерийскую тревогу. В 14.55 лопнула масляная труба правого дизеля между четырёхместной коробкой [16] и фильтром. Остановил правый дизель, сообщил флагману. Флагман дал ход «оба малый». Приказал сменить трубу. В 15.35 труба заменена, снова ход 16 узлов. Погода по-прежнему тихая, видимость хорошая. Безуспешно пытались отрегулировать левый дизель на бездымность и повысить число оборотов. Бездымности достичь не удалось, число оборотов с трудом довели до 350. Получил с флагмана семафор - в 19 часов будем дифферентоваться. В 19.00 погрузился, к 19.15 удифферентовался, лодка оказалась легче расчётной всего на 300 литров. В 19.15 всплыл, начал продуваться, и эта комбинация заняла ровно 20 минут. Оказывается, продуваться левым дизелем уже нельзя, где-то не держит трубопровод продувания низким давлением. Невозможно создать давление. Наконец, в 19.35 продулся, дал малый ход дизелем, пошёл за флагманом, который, хотя и позже меня всплыл, но пока я волынился с продуванием, ушёл вперёд. Говорип с механиком [17] - ремонт в Галифаксе потребуется следующий: газоотводные клапана - старые проточить, новые заказать, осмотреть циркуляшки [18], заказать новые шестерни к нефтяному насосу. Ремонт маслопровода правой машины, осмотр трубопровода низким давлением и ещё целый ряд мелочей. Я сторонник это всё сделать, ибо я должен на Северный Флот привести боевую единицу, а не калеку. Спешить не буду, ибо эта панамская спешка выходит в море боком. Ночью нужно подкачать воздуха до полного запаса. Ночь, хотя и звёздная, но очень тёмная, флагмана видно только с 1/4 кабельтова. Достал из ящика патефонные пластинки, но тропическая температура очень пагубно на них сказалась, все они настолько покоробились, что никуда не годятся.

    В 07 часов дали ход 12, а затем - 15 узлов. Мои механики и мотористы целую ночь регулировали левый дизель и добились неплохих успехов. Дизель нормально повышает обороты и намного уменьшил дымность. У флагмана наоборот левый дизель сильно дымит, он, очевидно, занимается его регулировкой. Так как идём мы очень неравномерно, мне всё время приходится менять обороты. В 09,00 лучший морской сюрприз: мой гирокомпас вышел из строя, причём всерьёз и надолго - во всех трёх фазах повышенная сила тока. Приказал компас остановить, сменить гиросферу (другого выхода ни штурман [19], ни штурманский электрик не находят). Доложил комдиву, он поздравил меня с «греческим плаванием» - управляемся по магнитному компасу- К 12.00 за сутки пройдено 302 мили. Осталось до точки рандеву 585 миль. В 12.30 от флагмана получил семафор: «всасывающий клапан. Комдив», что должно значить «Вышел из строя всасывающий клапан на цилиндре дизеля», ибо вслед за этим на С-51 был осгановлен один дизель. Я дал малый ход, запросил, имеют ли запасной, и, получив утвердительный ответ, обогнал и ушёл вперёд.

    С утра погода пасмурная, ветер норд-норд-ост силой 3 балла, волна. В течение дня несколько раз шёл дождь. После обеда погода резко начала портиться, увеличилась волна. В 16.00 флагман после исправления повреждения догнал меня. Дали средний ход, на этом ходу очень тяжело держаться, лодка сильно зарывается и много принимает воды. Флагман написал: «В 19.00 иметь ход оба 300 об/мин». К 18.00 погода совсем разыгралась, много воды попадает в люк, чуть не смыло сигнальщиков, поэтому я дал обеими малый, одновременно получил с флагмана семафор: «Дал оба малый, держитесь ближе ко мне». Это было последнее, что я видел, дальше в темноте и брызгах мы друг друга затеряли. Ночью до 01 часа всё время пытался связаться по УКВ, но не смог, решил, что флагман отстал, а поэтому остановил один дизель. Лодку сильно бьёт, много воды поступало в люк, однако к полуночи ветер и волна зашли ближе к Осту и лодка стала вести себя лучше. Гиросферу сменили, компас пришёл в меридиан, но показания на 15° расходятся с магнитным. Кому верить? Решил поверить магнитному, ибо сила тока в фазах - ненормальная (повышенная). А с другой стороны, на такой толчее, где гарантия, что магнитный не изменил поправку?

    В 07.00 сильная волна, но чтобы прибыть вовремя в точку рандеву, дал ход обоими дизелями при 325 об/мин. Большая волна, лодку заливает, но держаться можно. К 09.00 лодка стала сильно крениться на левый борт, создала какой-то постоянный крен на левый борт до 10°. Развернулся на волне и решил продуть на ходу газами. Из этой затеи ничего не вышло, дизель не создаёт нужного давления. Хотел продуться, остановив один дизель, также ничего не вышло, волна догоняет сзади, покрывает всю корму, мостик и даже в люк входит. Срочно пришлось пускать вновь дизель и продуваться воздухом высокого давления. Цистерна № 2 левого борта упорно не продувается, а именно он и создал крен. После закрытия аварийной захлопки, наконец, удалось уменьшить крен на левый борт до 3°. Вся эта операция длилась больше часа. Лежали курсом 300°. Продулись, легли на курс 35°, дали 325 об/мин обеим машинам и пошли. Скорость на волне сильно падает, лаг вместо 14 показывает едва 10 узлов. Где флагман - не знаю, от графика отстаю на 5 часов. Пасмурно, штормит, надежд на определение мало. Компасы врут, одним словом плаваю, как грек, одно хорошо - в такую погоду тяжело торпедировать.

    К 13.00 получил радиограмму от флагмана, сообщил своё место, по счислению мы всего в 8 милях правее их (к весту). Сообщил на КВ своё место. К 16.00 попал, очевидно, в центр циклона, так как давление очень низкое, ветер страшно крутит, и вдруг тучи расходятся и появляется солнце. В течение 2 суток мы не имели определения и поэтому с радостью ухватились за солнце. Жаль, что азимут успел измениться всего на 10° всё же удалось установить, что нас снесло на вест на 56 миль. Что это - влияние течения или враньё компаса? В 18 часов штурману удалось взять высоту 2 звёзд. Место, полученное им, подтвердило наше первое определение - снос на вест на 60 миль. К 20 часам я поднялся на мостик менять курс, но здесь неожиданно началось светопреставление. Волны набросились со всех сторон, причём сумасшедшей высоты. Лодку всё время заливает. Страшный шум, команд не слышно. Лёг на курс 60°, дал малый ход. Вода беспрерывным потоком поступает в люк и через шахту подачи воздуха к дизелям. Убрал с мостика второго сигнальщика, закрыл люк. Остался наверху я, вахтенный командир (Бондарюк [20]) и сигнальщик (Немальцев). Лодка почти всё время под водой. Начало ломать мостик. Вперёд сломало и унесло флагшток с флагом, затем выбило стёкла, по счастливой случайности мне только слегка порезало нос, и - самое неприятное - начало вырывать из-под ног настил. Лодку сильно бьёт, небо чёрное как смоль, направление волны и ветра определить невозможно. Давление настолько низкое, что даже дышать тяжело. В это время внутри лодки картина была такая; глубомер показывает глубину от 0 до 5 метров, помпа беспрерывно работала, осушая трюмы 5-го и 3-го отсеков, причём не справлялась, был залит полностью снарядный погреб. Наконец, к 22 часам направление ветра и волны установилось, лодку, хотя бьёт сильно, но уже совсем не то, что было. Открыл люк, закрыл шахту, тянем воздух через люк. При очистке фильтра и переводе на питание через один фильтр остановился и был залит левый дизель, хлопушки совершенно не держат. Пошли под одним дизелем, кстати, и лодку бьёт на этом ходу меньше. Барометр резко пошёл вверх. Волна намного увеличилась, по носу дифференты при входе и сходе с волны доходят до 7°, К 24.00 с мостика ушёл, пытался уснуть, но не смог - не то сильное нервное напряжение, не то уж сильно било, но уснуть до утра не смог. Несколько раз поднимался наверх.

    С утра пасмурно, волна очень высокая, попробовал увеличить скорость, но лодку заливает, и пришлось продолжать идти под одним. Ночью перехватил радиограмму флагмана, что придёт в точку рандеву на 5 часов позже. К 9 часам волна и ветер немного уменьшились, довёл последовательно ход до 15 узлов, но когда подсчитал, что раньше 22 часов мне всё равно в точку не попасть, дал ход 11 узлов. Временами разрывает облака. К 15 часам удалось определиться - мы вышли на генеральный курс и находимся в 115 милях от точки рандеву. Слышу работу какой-то радиостанции, которая вызывает флагмана, очевидно - это эскортный миноносец. Хотя я его слышу хорошо, но когда попытался взять у него радиограмму, то он меня не услышал, очевидно, шторм что-либо с .антенной сделал, длинноволновую-то просто сорвал. Составил радиограмму со своим местом на 16 часов, всё время вызываю флагмана, но передать и вызвать его никак не удаётся. Составил радиограмму в Вашингтон: «Буду в точке рандеву в 12 часов g.c.t. [21]. Укажите курс, которым я могу следовать, если не встречу эскорта». Вскорости услышал работу С-51, которая долбит мне радиограмму: «Покажите своё место. Комдив-3».

    Передал ей свою 16-часовую радиограмму. Мою радиограмму на Вашингтон приняла какая-то другая рация США и дала квитанцию. Вскорости перехватил радиограмму комдива в Вашингтон: «Нахожусь в точке встречи, жду эскорта». На мою радиограмму к 22 часам получил ответ - очевидно, от миноносца (позывные четырёхзначные, все береговые позывные - трёхзначные): «Эскорт находится вблизи Вас, встретимся при дневном свете, будьте в точке с рассветом». К 18 часам уменьшил ход, иду под. одним дизелем 275 об/мин. с расчётом прибыть в точку рандеву с рассветом и иметь запас 2 часа. Надежды на правильную работу компасов мало, Надеюсь, может к утру удастся определиться по звёздам. Сейчас пасмурно, усиливается ветер, довольно крупная зыбь. Ветер и вода холодные. В противоположность вчерашнему. Вода вчера была исключительно тёплая, и это меня и спасало, ибо вчера я вымочил всё, что можно было вымочить и даже трусы. Механизмы работали и работают хорошо. Личный состав здоров. Обошёл сегодня лодку - очень грязно, завтра с утра скомандовал авральную уборку. Сегодня пораньше думаю лечь спать. Завтра, очевидно, предстоит большая работа с организацией встречи с эскортом.

    Снова компасы подвели. В 07 часов лёг на обратный курс, рассчитывая, что точка рандеву сзади в 15 милях, но когда штурман определился по звёздам, оказалось, что мы на 37 миль в стороне. Дал средний ход, рассчитывая в 10 часов быть в точке рандеву. В 09 часов стали оба дизеля - мотористы ухитрились напустить воды вместо соляра. Самое печальное из всего этого приключения: муфты Бамаг [22] не выключились, в течение 15 минут я не мог дать хода даже электромоторами. В 09.15 дал ход дизелями и в это время увидел подводную лодку С-51, идущую контркурсом. Я не дошёл до точки рандеву 12 миль. Флагман запросил моё место на 9 часов, имею ли связь с эскортом и второй группой подводных лодок [23]. Сообщил ему своё место, о том, что С-54 находится в 305 милях сзади графика (только что перехватил её радио в Вашингтон), о том, что имею связь с эскортирующим кораблём и что последний просит дать ему сигналы для радиопепенгования. Посоветовал идти в точку рандеву, которая находится в 15 милях по курсу 162°. Флагман приказал построиться строем фронта вправо курсом 25°, в точку рандеву ляжем в 10.30. Его координаты очень близки к моим. В 9.40 получил от миноносца, что радиопеленг на меня - 195°, но он в правильности сомневается. Доложил комдиву, в ответ комдив приказал: «Курс 165°'». Следуем этим курсом, я попросил миноносец дать сигнал мне для радиопеленгования, сообщил об этом флагману. Пеленг на миноносец у меня 240°, у флагмана-235°. Легли на курс 235°, В этот момент по пеленгу 55° я увидел дым, повернул на него, но это оказался какой-то конвой из 4 судов. Снова лёг в кильватер флагману. Сообщил пеленг на миноносец. В 12.15 построился в строй фронта справа, дал вслед за флагманом ход 12 узлов и прямо по носу увидел силуэт эсминца; при сближении оказалось, что здесь целых 3 миноносца. Обменялись опознавательными. Легли в кильватер одному из миноносцев. В 13.00 по приказанию флагмана связался с С-55, дал ей радиограмму: «Показать своё место». В 15.00 флагман начал отставать, вероятно, что-нибудь случилось с машинами. К нему отделился и подошёл один из трёх миноносцев. В 16.00 по приказанию с эскортного миноносца дал ход 10 узлов. Переговариваюсь с ним на полный ход ратьером. Благо азбука Морзе - вещь интернациональная. В 17.00 эсминец предложил возвратиться к флагману, так как у него машины не в порядке, что я и сделал. Подошёл к флагману, он уже на ходу. Получил целую инструкцию: если на миноносце будут включены три красных огня - поворот 60° влево, 3 зелёных - поворот на 60° вправо, 3 белых - поворот на обратный курс, если сближаемся с кораблём эскорта, включить на несколько секунд отличительные огни. В 18.00 ход 10 узлов. В 19.00 продул дизелем балласт из цистерн № 3, 6, 7 и все остальные. У цистерн №№ 2 и 3 закрыл аварийные захлопки, очевидно, повреждены клапана вентиляции. К 20 часам благополучно потерял из вида все корабли эскорта и флагмана. Ночь очень тёмная, к тому же стоит мгла какая-то, напоминающая туман. С 20 часов до плавучего маяка оставалось 116 миль. Считаю, что к 8 часам утра будем там. А от плавучки [24] до порта 15-20 миль, так что к 10 часам рассчитываю быть на месте. Волнует вопрос о невыкпючающихся муфтах Бамаг, сегодня будут работать мотористы, чтобы обеспечить завтрашнюю швартовку. Сегодня комиссар [25] провёл комсомольское и партийное собрания. Пора браться за ум, а то нарушений дисциплины больше, чем в Советских портах. На мою радиограмму С-55 ничего не ответила. Целый день команда занималась уборкой в лодке.

    Ночью так никого и не видели, по радио получали курсы и изменение скоростей. Наконец, к 7 часам утра увидели один миноносец, с которым всё время говорили пo Морзе. Флагман с другим миноносцем виден далеко справа, но вновь исчез в тумане. К 08.30 миноносец, пожелав счастливой охоты за немецкими подводными лодками, ушёл. Я его поблагодарил, написал «Good lack» и пошёл в порт, по пути догнал флагмана, который приказал следовать за ним. К 10.30 вошли в порт, где на катере нас встретили Скрягин, Кладов и Комаров [26]. К 11 часам ошвартовались к стенке, я стал бортом к С-51. Комдив устроил обед. Он сегодня именинник. Порядочно тяпнули. Должны были поехать на экскурсию на «Queen Elisabeth» - лайнер, но армейское командование возражало. Я лёг спать, тем более что самочувствие моё было ниже среднего. Был у Васьки Комарова на Л-15. Рассказал он все подробности гибели Гусарова. Трагическая гибель ребят [27]. На этом, собственно и окончился первый день пребывания нас в Канаде. Погода довольно прохладная.

    Пройдено от Коко-Соло до Галифакса по курсу 2403 мили. Пройдено в действительности 2468 миль - с учётом зигзагирования и сносов. Израсходовано соляра 69 тонн, масла - 5,3 тонны. Ходовых часов - 231. Средняя часовая скорость [8]. В результате шторма лодка имеет серьёзные повреждения, как, например - выход из строя носовых муфт Бамаг на обеих линиях вала (запиты водой), выход из строя эхолота, ослабило крепление листов лёгкого корпуса в районе носа и кормы, очень многое поломано в надстройке, выход из строя подъёмных устройств обоих перископов и ряд других повреждений, которые потребуют довольно солидного времени для их ремонта. Л-15 прибыла только недавно в порт, ибо в течение 6 суток она не могла встретиться с конвоем. Так что наша встреча, можно сказать, прошла блестяще. Познакомились с консулом товарищем Вавиловым и вице-консулом товарищем Куценко, сотрудниками консульства товарищем Новак, с шофёром Мишей и всеми ихними супругами. Ждём с нетерпением Льва [28] и Димку [29], нам сообщили, что они прибудут завтра к 10 ч угра. Пока ходим скучаем. Устроили конференцию по ремонту. Ремонта очень много. Все делимся впечатлениями о пережитом.

    Буду писать в некоторой непоследовательности, и, может быть, не в хронологическом порядке, ибо дневник пишу уже в море [30]. Постараюсь описать город и порт Галифакс. Прежде всего, он, как порт, имеет очень удобную гавань, хорошо защищённую от ветров, и, кроме того, удобный водоём, широкий и глубокий, в котором могут стоять на якоре одновременно до 300 кораблей. Хорошая причальная линия, имеется плавучий док 4000 - 5000 тонн и удобный маленький слип. В порту стоит очень много патруль ботов, иногда мы их насчитываем до 45 одновременно, имелось до 5 американских миноносцев, 2-3 английских подлодки (например, Р-512 и ещё одна, которые были в Мурманске [31], но командиры уже сменились). Приходил даже один патруль бот Свободной Франции [32]. Порт отправляет главным образом воинские конвои, с солдатами и оружием. Город сам - небольшой, в мирное время насчитывает 70 тысяч жителей, но сейчас, в связи с войной разросся до 120 тысяч человек. Прирост главным образом за счёт военных и рабочих на судостроительном и судоремонтном заводах, а также грузчиков в порту. Имеется флотский экипаж, артиллерийская школа, дивизия шотландских стрелков, зенитные части и т.д.

    Город напоминает наши городки. В центре города на холме имеется старая цитадель, в которой сейчас расположены какие-то военные учреждения и, очевидно, арсенал. Постройки преимущественно деревянные, даже на главной улице. Летом городок, очевидно, очень красив и живописен. Зимой картина довольно постная. Резко бросается в глаза бедность по сравнению с американскими городами. Это заметно и по одежде публики, и по внешнему облику улиц и проезжающих автомашин. Особенно резко это бросается в глаза в ресторанах. В отелях «Новая Скотия» и «Лорд Нельсон» мы часто замечали, что многие желали нас угостить, но не могли этого сделать из-за отсутствия денег, в США этого не было. Сам народ - канадцы очень приветливый, простой, во многом похож на русских, в особенности - девушки. Но им долго вдалбливали в голову всевозможнейшую ересь о нас, о Советском Союзе, и только теперь они начинают понимать, что наша страна вовсе не заселена людоедами, носящими бороду до колен и кинжал на животе. Нас встречали приветливо, но первое время очень настороженно. Затем постепенно лёд растаял, и завязалась дружба. Думаю, что мы оставили по себе неплохую память и недурное впечатление во всех кругах общества города Галифакса.

    14 декабря, наконец, пришли наши долгожданные друзья Сушкин и Братишко. Добрались благополучно, но при выходе из Караибского моря в Атлантический океан чуть не стали добычей Фрицев. В момент, когда Сушкин хотел пересаживать сигнальщика на окончивший эскортирование корвет, последний донёс: «Слышу работу двух лодок». Немедленно наши лодки увеличили ход до среднего, и пошли зигзагом. По Братишко была выпущена торпеда, но он от неё увернулся, и она прошла в 20 метрах по борту. После этого был дан полный ход, и в этот момент на С-54 задрали поршень левого дизеля. Ход упал до 10 узлов. Хорошо, что уже наступили сумерки. Дело было вечером. Корвет долго гонял и бомбил Фрицев. После бомбёжки сам предложил эскортировать ещё сутки, что он и сделал. Однако за этот срок на С-54 левый дизель ввести в строй не смогли. Так они и пилили почти до самого Г алифакса (конечно, без корвета). Поэтому они и опоздали на целых двое суток. Ну, всё хорошо, что хорошо кончается - поздравили ребят с благополучным прибытием, а они нас. Выпили немного по этому случаю у комдива, в тесной семье на С-51.

    Ремонт у меня начали, однако много работ завод не принял. Например, все работы с топливными насосами дизелей делать не может. При осмотре подводной части оказалось, что посрезало большинство шурупов на листах у проницаемой части обеих оконечностей. Эту работу водолазами они так же выполнить не смогли. А также и ряд других работ.

    15/XII пошли на визит к командующему восточным побережьем Канады контр-адмиралу Муррей. У штаба встречали нас крепко с почётным караулом с музыкой. Но это ничего; самое, что нас напугало - это махание шпагой офицера, командующего почётным караулом. Напоминает нечто вроде дикого индейского танца. Кое-как прошли в штаб. Познакомились с адмиралом и чинами штаба. Адмирал - довольно симпатичная личность, да и штабной народ ничего. Поздравили нас с благополучным прибытием и обещали сделать всё возможное, для удовлетворения всех наших нужд. Извиняются, что нет квартир, чтобы устроить жить всех офицеров и матросов жить на берегу. Поблагодарили. Пригласили на завтра адмирала к себе. При выходе из штаба опять та же манипуляция с почётным караулом, оркестром и шпагой, но теперь нас уже ничто не могло не только напугать, но и удивить. Комдив решил завтра адмирала принять на моём корабле. Команду всех лодок строит на палубах. Отдали соответствующие распоряжения, а сами пошли устраиваться на береговую жизнь. У Комарова уже есть каюта, а для нас четверых отвели одну комнату в штабе канадского экипажа. Рядом душ и уборная. Всё All Righi. Для нашего командного состава тоже дали помещение. Краснофлотцы будут жить на лодке за исключением Л-15, которая уже получила помещение. Моё положение пока не ясно, куда я должен идти с Галифакса - в Рейкьявик или в Англию менять батарею? Батарея ведёт себя плохо, вновь доложил об этом комдиву. Запросили об этом Москву. Ответа пока нет, Сушкин и Братишко идут в Розайт на восточное побережье Англии. Так нам объявили в штабе. Для них из Лондона вылетели офицеры связи. Для осмотра моей батареи комдив назначил комиссию в составе дивмеха, моего механика и механика С-55 [33]. Подняли блок одного из лучших элементов - оказались из 38 положительных пластин 8 окончательно разрушенных. Положение ясное. Комдив послал радиограмму с мнением, что моя батарея годна для использования в боевых условиях не более чем на 3 месяца.

    Вася Комаров, как старожил здесь, решил вечером повести нас в увеселительные места. Вечером после ужина к лодкам подкатило такси, и всех капитанов Вася повёз в неизвестном направлении. Оказалось машина подвезла нас к отелю «Новая Скотия», и здесь мне, как лучше всех знающему язык, предоставлена полная инициатива разворота. Должен был я выяснить, во сколько начнутся танцы, и достать что-нибудь выпить, чтобы не скучно было сидеть. Оказалось, что никаких танцев сегодня нет, бывают только по средам и субботам (а сегодня - понедельник), выпить здесь ничего нет - в ресторанах у них пить не положено. Конечно, все пьют, но для этого нужно приносить с собой. Пришлось съесть по две порции мороженого, от души посмеяться над Васиной затеей, а вместе с нами хохотали и официантки, очевидно, им было смешно, как влипли русские капитаны. Вышли на улицу. Лев умирает от желания выпить пару пива. Пришлось остановить одного офицера и расспросить, где это можно сделать. Он объяснил, что для этого следует пойти в городской или офицерский клуб. Ближе городской. Я, Братишко и Иван Фомич [34] идти не захотели, а Лев и Васька пошли искать клуб. Мы взяли такси и уехали домой. Вскорости приехали и двое остальных. Клуб они нашли, но им там не понравилось, выпили по две бутылки пива и приехали.

    16/ХП в 11 ч выстроили команду. Ждём адмирала. Ровно в 11 прибыл адмирал, сделал смотр командам и маханул речь - о том, что он счастлив видеть в своём порту советских моряков. О том, что климат Канады и России похож, и правда - сегодня здесь морозец и валит снег. С ответным словом выступил комдив. Матросы дружно рявкнули «Ура!!!» в честь адмирала, чему он, по-моему, остался чрезвычайно доволен. После этого я пригласил адмирала осмотреть корабль и отобедать вместе с нами. Что он и проделал. За обедом, конечно, выпили. Поднимали тосты стандартные - за дружбу, за победу, за народы, за адмирала, за комдива, за командира лодки и т.д., в общем, на 12 бутылок. Адмирал остался страшно доволен. Ушёл он в четырнадцатом часу с корабля. Команды лодок вновь были выстроены на палубах. Вместе с адмиралом были начальник штаба и адъютант. Адмирал на прощание долго тряс мне руку, пока я его не усадил в машину. Наговорил уйму комплиментов о содержании в чистоте корабль (как будто бы у русских должно быть на корабле грязно). Консульство в честь нашего прибытия собирается устраивать вечер в консульстве. Консульство только что недавно прибыло в Галифакс, ещё не обжилось и не устроилось, как следует.

    17/XII сделали визит нашему консулу товарищу Вавилову. Проработали с ним инструкцию о правилах поведения личного состава советских кораблей на берегу в заграничных портах. Ничего в ней нового, правда, нет. После этого на машине объехали и осмотрели город Галифакс и его окрестности. Были на квартире у одного русского грузчика, Гайдамак его фамилия. Поймал на улице нас и потянул к себя. Отказаться никак нельзя было. Познакомил нас со своей семьёй. Жена у него умерла. За хозяйку осталась дочь Мэри, ей 22 года и после рождества она выходит замуж за канадского солдата. Кроме того, у него два сына, 9 и 11 лет, похожи друг на друга как две капли воды. Видимо, умные ребята. По-русски никто не говорит, да и сам он объясняется полу по-украински, полу по-английски. Выпили у него по стакану виски. Я, конечно, всё время протрепался с Мэри (нужно же даму развлекать), получил от неё приглашение на Кристмас и на свадьбу. Посидели полчаса и поехали домой. У нас сегодня два приёма. В 17 часов к нам приехали с визитом 4 офицера специальной службы (как мы поняли, преподаватели в экипаже), с которыми мы познакомились в офицерском клубе и в отеле «Новая Скотия». Показали им корабль, поужинали и немного выпили. Проводили их, они нас приглашают в Кинг-Хауз на пятницу.

    Прибежал запыхавшийся Вася и потащил нас, всех капитанов к себе на лодку. Он пригласил к себе двух докторов, лечащих его краснофлотцев, начальника госпиталя, а вместе с ним пришли и 5 «нурсес» (медицинских сестёр) - всем по одной. Осмотрели лодку, мы с Димкой были лучшими переводчиками, затем сели за стол. За столом уже скоро все стали приятелями. «Нурсес» мы назвали по своему - Аня, Дуня, Таня, Женя, а последнюю - не помню, знаю, что после она у нас была под псевдонимом Двойра. К 12 часам ночи нам пришлось буквально на руках выносить их из лодки и провожать домой. Я, поскольку шёл последним с Дуней (Маргарита), то мне пришлось подбирать трофеи - сумочки, шляпки, галоши и т.д. Догнал, кое-как вручил, по-моему - не всё по адресу. Чёрт с ними, пускай сами разбираются. Пришли к себе и ещё часа два скалили зубы.

    Получил подарки от Красного Креста Канады - каждому командиру и краснофлотцу по небольшому мешочку. Подарки стандартные - зубной порошок, носовые платки, зубные щётки, нитки, иголки, немного конфет, трубка, табак и другая мелочь. Но не это важно, а важно, что подарено это от чистого сердца. Раздал эти подарки краснофлотцам. Все довольны.

    Ремонт подвигается довольно слабо со стороны завода. Кроме этого, у нас очень туго идут работы муфт Бамаг. Их в шторм залило водой, они заржавели, и теперь не представляется никакой возможности их выключать. Перестроил работу на круглосуточную у мотористов, пока двигается туго. Остальные работы личный состав успешно выполняет и неплохо. Личный состав почти ежедневно ходит в кино в матросский клуб. Ведут себя хорошо. Напился только мой старшина группы торпедистов Павлов [35] с группой младших командиров других подводных лодок. Всех этих орлов мы посадили на 5 суток в подводный гальюн. Пусть продумают своё поведение. В клубе есть танцы, где наши краснофлотцы целыми вечерами танцуют с девушками. Плохо, что совершенно не знают языка. Но кое-как обходятся. Находят способ объясняться.

    В пятницу ужинали вместе с офицерами в Кинг-Хауз, а затем поехали в отель «Лорд Нельсон», где весело провели время. Там были танцы, на столе - дринк и мутное песнопение. Меня несколько раз заставляли петь «Они чёрные» и «Эй, ухнем», и каждый раз - с неизменным успехом. Здесь же я выучился английской песне «О, моя дорогая». Девушка по имени Стэлла даже написала мне на память слова. Говорит, что песня имеет много куплетов, и все она не помнит. Для меня и этого собственно достаточного. Пели до самого закрытия ресторана. Около нас всё время целая толпа. Мы были в центре внимания. Каждый считал своим долгом с нами познакомиться и выразить свою симпатию русским. Мне, как переводчику, приходилось довольно туго. Тысяча вопросов, а я язык ещё недостаточно хорошо знаю. Все начинают с вопросов, как нам нравится Канада и Галифакс. Затем рассказывают, где они родились и живут. В ответ мы должны были говорить где, в каком городе мы родились и т.д. Здесь же встретили своих старых знакомых «нурсес». Разговорился с Маргаритой, оказывается, она - невеста одного из врачей и скоро собирается выходить замуж. Симпатичная девушка. Но лучше всех - это, конечно, Стэлла - живая, весёлая и простая, как русская. После этого мы регулярно каждую среду, пятницу и субботу ездили в «Новую Скотию» или «Лорд Нельсон» и всегда хорошо проводили там время. Под конец у нас там был громадный круг знакомый, И мне всегда кричали: «Жорж, запевай «Очи чёрные» или «Волга ботом» [36] (Волжского бурлака). Смешно -там сухой закон. В ресторане можно заказать только воды и лимонада вроде «Канада Драй», «Севен Ап», «Жанжорей», однако, у всех под столом бутылка виски, а к концу вечера - на столе. Все делают вид, что не замечают. Все навеселе и довольны. Публика - тем, что повеселились, а власти - тем, что соблюдён сухой закон, официанты - тем, что пустые бутылки, это - их чистый доход. Канадцы настроены двояко: часть - более лояльно в Англии, а другие к Америке, и это ярко выражено. Офицерство в большинстве не переваривают американцев.

    Консульство устроило нам вечер, подводников было человек двадцать. Вечер прошёл весело, вместе со всеми консульства и их семьями. Выпили, конечно, за Батьку (комдива), а потом за нас, сынов (командиров) и пошло дальше. Здесь же был принят в семью славян Васька Комаров и нарёк я его во всеуслышание чехословаком Васо Комаревич, земляком бравого солдата Швейка. Мы с Куценко и Братишко к 23 часам уехали в «Новую Скотию», прихватив с собой комдива и Кладова, а Лев перебрал и остался ночевать в консульстве. Потом, на следующий день мы долго над ним смеялись. Ибо мы недавно назвали его консулом. Когда вообразили Льва в должности консула, долго хохотали и высказывали предположение, что при таком косуле консульство будет пропито в неделю. А тут он перехватил, остался ночевать, утром решил похмелиться и снова набрался, еле его мы доставили к себе к вечеру.

    Во вторник в консульстве состоялся второй вечер, на который был приглашён премьер-министр провинции Новая Скотия, мэр города, адмирал, ряд офицеров и дипломатов, а так же командиров советских лодок. Вечер прошёл очень хорошо. Весело и просто. Здесь я познакомился с миссис Лилиан, с которой и протрепался весь вечер. Она-доктор, лечащая Скрягина [37], который заболел и лежит сейчас в госпитале. Скоро рождество, и все нас приглашают. Миссис Лилиан так расчувствовалась, что к уходу начала меня целовать чуть ли не публично. Наконец, к 0 часов гости разъехались, а мы остались продолжать. Я, конечно, по старой памяти возился с пацанами, консульским сынишкой Андреем - такой, как мой Лёлик [38], 7 лет, и дочерью вице-консула Стеллой. Рассказывал им сказки. Они уже ко мне привыкли, как только я появляюсь в консульстве, так они и бегут ко мне: «Дядя Гриша, иди к нам, расскажи сказку!». Попели песни, добавили к выпитому и поехали домой, в свою каюту. Всё хорошо, только сильно скучаю за своей семьёй, за Милочкой [39], за Лёликом, где они сейчас и как им живётся?

    Чтобы не возвращаться к визитам, опишу их все подряд. Были приглашены к адмиралу, где кроме нас были канадские офицеры с жёнами. Пробыли у него на коктейль-парти 1 1 /2 часа. Устроено довольно прилично, но дёшево. Там же он нас познакомил с женой капитана корвета, полькой по национальности, великолепно говорящей на русском языке. По-моему, она специально прислана из разведотдела для нас. Это можно заключить из тех вопросов, которые она нам ставила. Причём очень ловко в обычно разговоре. Но на нас тоже не поедешь, на официальных визитах мы не спиваемся и держим себя так, что комар носа не подточит, а что отвечать тоже знаем. Адмиралу Муррей я определённо нравлюсь, он всё время около меня. Вечер прошёл хорошо.

    Были у генерала, командующего зенитной и береговой артиллерией Галифаксского района. Было много сухопутных офицеров. Изрядно выпили и сытно пообедали. Время прошло весело и непринуждённо. Когда мы стали уезжать, нас не хотели отпускать. Приглашали осмотреть батарею. Поедут завтра смотреть комдив, Кладов, консул и Злотник.

    Были на Кристмас-парти в Дрин-Холле, где присутствовали адмирал и всё местное офицерство с семьями, а также матросы и целая команда девушек. Было нечто вроде наших вечеров самодеятельности. Прошло довольно хорошо. После этого - буфет и танцы до упаду. Однако мы с Иваном Фомичём были только на официальной части, а затем ушли домой отдыхать. Устали от всех этих коктейль-парти и прочего. Что у людей за удовольствие постоянно пить?

    Были приглашены женой губернатора на чай. Была высокопоставленная публика. Был только чай. Наши смеются, что весь приём губернатору обошёлся всего в 78 центов, однако мне понравилось: первый раз прошло культурно, без всех этих осточертевших вопросов – «Что ещё Вы хотите выпить?», «Нравится ли Вам джин, виски, скотч, ром?» и т.д. Губернатор - старичок, с него уже труха сыпется, но мы ему на прощанье так жали руку, что, наверно, или лишится руки, или, по меньшей мере, месяца два ей владеть не сможет, а этот срок в его возрасте опасен, за это время он может и богу душу отдать.

    У меня ка лодке приёмы были следующие. Доктор Морфей [40], председатель Красного Креста в Галифаксе. Очень симпатичная личность. Он нам выдал на всех по два свитера, шарфы, перчатки, для вахты - тёплые шубы, тёплые сапоги, по несколько пар шерстяных носок. Но не поэтому я говорю, что он был симпатичная личность. Вообще, как человек он очень симпатичен. Уже старик. Я ему показал лодку. Угостил обедом, выпили немного. Гостей было много, но он говорил только со мной. Я ему, видимо, тоже понравился, и он всё спрашивал: «Скажите, что ещё нужно для советских моряков? Всё достану!». Я его благодарил и сказал, что ничего не нужно. Когда он узнал, что мне нос сломали футболом, то он сказал комдиву: «Пришлю два футбольных мяча, и один обязательно отдайте Щедрину». Был он у меня и второй раз перед отходом вместе с председателем Красного Креста Канады, но последний мне не особенно понравился - был он с сыном и оба корчили из себя великих благодетелей. Угостил их обедом. Выпили, доктор Морфей совсем расчувствовался, когда узнал, что я завтра ухожу. Когда садился в машину, заплакал, поцеловал меня и сказал: «Благослови Бог тебя, твою команду и счастливого тебе плавания!». Были у меня начальник штаба дивизии Филиппс с рядом офицеров. Были командиры американских эсминцев, которые эскортировали подлодки С-54, С-55 и нас. В день отхода были адмирал Муррей, капитан Наутон и кэптен Тэйлор. Снова выстраивал команду. Изрядно выпили. Даже я произнёс речь о канадском народе, о помощи нам, оказанной в Галифаксе, и о том, что канадский народ похож на русский. Адмирал расчувствовался, благодарил меня и произнёс ответную речь. Пожелал мне счастья, всяческой удачи, на своей визитной карточке написал также, что желает мне удачи. При выходе адмирала выстроил команду. Капитан Наутон усиленно приглашал сейчасже идти к нему в гости. Все они во главе с адмиралом еле на ногах. Я отказался, сказал, что сегодня ухожу в море и должен иметь свежую голову. Пошли мой механик, комдив и Кладов. Были также канадские морские и сухопутные врачи. В общем, гостей хватало.

    Вася Комаров в Галифаксе стал показывать первые успехи в английском языке. Например, утром он приходил к нам в комнату и здоровался – «Здорова, сэры!». Знал он ещё «из Кузьмы», которое порой переделывал «из Кузьму» [41]. Знал «О'кэй» и «фор виктори, баром зап» [42]. Между прочим, это как ни странно, хватало ему для объяснений и в деловой и в торжественной обстановке.

    Были на конференции по поводу нашего перехода в штабе. Знакомились с оперативной обстановкой на театре и с боевым приказом. Для меня, наконец, обстановка прояснилась - иду в Англию, в порт Розайт на Восточном побережье Шотландии менять батарею. Туда же идут Сушкин и Братишко. Кучеренко и Комаров идут в Рейкьявик, откуда оправятся в Полярное. Мы, очевидно, пойдём с Розайта. Немецких лодок в Атлантике много. Действуют они группами в 3 и даже 6 лодок, на конвои нападают, как собаки, и уже ежели его поймают, то повторяют атаки несколько раз, пользуясь преимуществом в скорости. Нападают главным образом ночью. Очевидно, они снабжены радарами. Сейчас одна группа лодок насилует конвой, идущий из Англии в Канаду. За вчерашнюю утопили 4 транспорта, а за эту - 3. Конвоирующие суда считают, что две лодки они утопили [43]. Сроки выхода назначены следующие: С-55 - 24/XII в 19 ч, С-54 - 26/XII, Л-15 - 27/XII, С-56 - 28/ХИ и С-51 - 29/XII. Идём все раздельно. Каждый получает для эскортирования миноносец, который сопровождает 250 миль от Галифакса до мыса Ньюфаундленд [44]. Дальше следование самостоятельное, среднесуточной скоростью для лодок типа «С» - 10 узлов, для «Л» - 8 узлов. Инструкция следования почти что старого содержания. Даны несколько точек, через которые мы должны пройти в определённое время, если отклонились от курса в любую сторону более чем на 15 миль, отстали более 100 миль или ушли вперёд более 50 миль - об этом обязаны донести радиограммой. Район в пределах 150 миль длиной и 30 шириной запрещён для бомбардировки союзных судов и самолётов. Все корабли и самолёты, находящиеся в районе нашего следования, будут оповещены о нашем движении и дружественности наших намерений. О появлении противника в районе нашего следования, если он будет обнаружен, нам будет сообщаться по радио. Следовать рекомендуют в светлое время под водой. На каждую лодку назначается офицер связи, знающий русский язык, и радист-сигнальщик. На С-54 и С-55 офицеры связи прибыли из Англии – мистер Лейкок и мистер Пен, хорошие ребята, оба – подводники. На наши лодки назначены канадцы. Мне назначен младший лейтенант Шреро. Говорит, что англичанин, но вижу, что русский. Родился, по его словам, в Монреале, жил всю жизнь в Шанхае, учился в Париже и Лондоне. Служит сейчас в Оттаве. До войны работал на собственной фабрике своего отца в Шанхае текстильным инженером. Сопровождал Идена в поездке в Москву [45]. Был в Архангельске, Мурманске и Полярном. Ему, по его словам, 25 пет, но врёт – старше 30-ти. Женился в августе этого года на дочери торговца мехом в Нью-Йорке. Отец его сейчас в Шанхае в плену у японцев. Имя его, как он перевёл с английского, Владимир Яковлевич, по-моему, отнюдь не английское. Был он переводчиком у Египко [46]. Служит, как говорит, в Генеральном штабе. Но, как выяснилось из-за его болтливости, в политотделе разведотдела [47] канадского Главморштаба. До войны, очевидно, много занимался экономической разведкой. Знает языки: русский, английский, китайский, японский и французский. В общем, бывалый разведчик. Видимо, у него с Египко вышел какой-то инцидент, потому что в консульство пришло специальное письмо с извинениями канадского правительства о том, что послать больше некого и что Шреро предупреждён, чтобы вёл себя достойно. Радистом ко мне назначен канадский матрос с эсминца – Дэвис, видно, хороший, простой парень. До войны работал на канатной фабрике. Их в семье 6 братьев и все служат в армии. Двое братьев сейчас на африканском фронте, 1 – лётчиком в Англии, другой - в Канаде, а он – моряком на канадском миноносце. Потом, в походе мы с ним подружились. Никак он сначала не мог не понять, как у нас просто офицеры объясняются с матросами. Работал он исключительно добросовестно. И если ему показалось, что он пропустил радиограмму, то он сам не свой. С матросами он быстро подружился и начал учить русский язык.

    Первого проводили в поход Льва-консула. С Димкой мы вместе встречали Кристмас у миссис Лилиан, Причём у них рождество, как у нас пасха - ровно в полночь начинают целоваться. Димка там в одну даму так влюбился, что говорит: «Держи меня, а то я прыгну через стол». 26/ХII проводили и Димку в море. Остались мы втроём. Дали заключительную гастроль в «Новой Скотии» и сами стали собираться в море, Я от имени всех славян написал письмо в Сан-Франциско генеральному консулу тов Ломакину Якову Мироновичу. Выразил ему от имени всех благодарность и пожелал счастливого Нового года. Я получил интересный подарок к рождеству от какого-то младшего офицера. В посылке были сигареты и трубочный табак. Но не это важно, важно, что там была вложена записка: «Примите скромный подарок с большими пожеланиями счастливого рождества, радостного Нового Года и пожелания мировых Советов». Этот свёрток он принёс, попросил матросов «передать капитану, сегодня я ухожу в море и, наверное, его больше не увижу». Кто был этот младший офицер, я не знаю. А он сказал только, что служит на корвете.

    27/ХII я пошёл принял полный запас соляра. Ночью произвёл зарядку. Утром 28/XII размагничивание, дифферентовку и уничтожение девиации. Со всем я управился быстро, но сальник циркуляционной помпы пропустил воду во время работы помпы во время работы на дизеля на зарядку и теперь – «полный корпус». Механик доложил, что может исправить это не ранее, как за 13 часов. Когда подошёл к пирсу и доложил об этом комдиву, то он рёшил мне выходить в море вместе с ним завтра под эскортом одного эсминца. Циркуляционный насос разобрали и один полюс пришлось отдать в перемотку на завод. Иван Фомич стоял в доке, оказалось, что у него посрывало листы, заклинило барабан кормовых торпедных аппаратов, лопнула одна лопасть винта, погнуло перо вертикального руля. Очень жалею, что не настоял на постановке и я. В Англии обязательно стану в док. Тем более, что у меня носовые рули без всякой видимой причины после шторма стали перекладываться на 5° меньше обычной перекладки. Что-то есть и у меня.

    В ночь, когда Иван Фомич грузил соляр, был снова у комдива, Кладова и Лебедева, играл с ними в карты. Ночевал у Кладова. Хороший он парень. Написал письмо его жене в Нью-Йорк. Целую ночь с ним говорили. Утром для сувенира он подарил мне меховые перчатки. Васю проводили 28/XII в 15 ч. Собственно провожал один я. Пожелал ему счастливого плавания. И остались мы Иваном Фомичём вдвоём. Комдив часть вещей перенёс ко мне. Собирается с Исландии прилететь в Англию. Передал также со мной ящик виски. 29/ХП с утра Иван ушёл на размагничивание, и у пирса от всего русского «Нэйви» остался я. Сюда ко мне и пришли последние гости – адмирал и присные ему. Фотографировали команду, нас вместе с адмиралом и т.д., обещали успеть сделать фотографии. Однако, наверное, не успели. К 15 ч пришёл Иван Фомич, и мы решили с ним перед походом лечь отдохнуть. Так и проспали до самого отхода. Очень трогательно с нами прощались Лебедев и Михаил Тимофеевич - бравый шофёр «рашен кар» в Галифаксе. Действительно, своих тяжело провожать, особенно - за границей. И Миша, и Лебедев плакали, целовались со всей командой. Особенно был расстроен Лебедев. Славный хлопец. На пирсе при отходе стоял консул, вице- консул, Кладов, адмирал и другие. Ровно в 19 ч отошёл от пирса Иван, а вслед за ним - и я. Все желают счастливого плавания. И, пока я не скрылся за корветом, видел, что все стояли и смотрели за лодкой. А Миша всё кричал: «Будет тяжело - пой «Мишку». Так и расстались мы с Канадой, с Галифаксом, с нашими ребятами, а вместе с ними и с американским материком. Снова в море, навстречу новым трудностям, но зато всё же ближе и ближе к конечной цели, всё ближе и ближе к родным берегам. Может, не всем из нас суждено вновь увидеть родные берега. Но пусть Родина знает: мы отдадим всё и жизнь, но ни один не сдрейфит, ни один не свернёт паруса. Итак, в Англию, за новой батареей, повысить боеспособность лодки и, наконец, схватиться с фрицами, вытряхнуть с этой падали их подлые душонки и дать людям возможность залечить свои раны и вновь зажить счастливой и радостной жизнью.

    Некоторые замечания из Галифаксской жизни. У нас в каюте на берегу был проведён телефон, очевидно, приспособленный для подслушивания наших разговоров. Мы этого дело учли, и когда у нас был разговор, нежелательный, чтобы его знали канадцы, мы телефон выставляли за двери, в умывальник, и всегда в это время телефон звонил и спрашивали или «Как меня слышно?» или «Какой у Вас номер?» или какая-нибудь таинственная леди, наконец, отыскивала резиденцию русских офицеров и приглашала нас на Кристмас или ещё какой-либо удобный предлог. Правда, нас на этом деле не проведёшь, и мы условились никогда на служебные темы и политические в комнате не разговаривать, ибо стены имеют уши. А как русские офицеры умеют веселиться, пусть послушают, это им полезно. Такие вещи нужно учитывать, особенно нашим людям, впервые едущим за границу. Можно нарваться на неприятности.

    Самым скучным днём в Галифаксе является воскресенье. В этот день принято думать, что все идут в церковь замаливать свои грехи. Поэтому в воскресенье закрыты рестораны, магазины и даже кино. Солдаты и матросы обычно выстраиваются на плацу и под руководством священника, одетого в офицерскую форму, молятся хором.

    Военная дисциплина солдат и матросов, судя по внешнему виду, выше, чем в США. Матросы и солдаты обычно на улице и в помещении приветствуют офицеров, в том числе - и нас. Хотя часто бывают и такие случаи: матрос бежит по улице, свистит или напевает что-нибудь и тут же, не прекращая старых действий, прикладывает руку к головному убору, приветствуя проходящего офицера. Пьяный солдат, матрос или офицер на улице - явление довольно частое, однако гораздо реже, чем в Америке. Перед отходом все нас предупреждали, что в Англии очень тяжело с продуктами и куревом: «Запасайтесь побольше здесь и меньше рассчитывайте на Англию», - говорили нам. Этому, собственно, можно поверить, если учесть, что в Англии всё привозное, и сравнить с тем террором, которым навели «фрицы» на торговое судоходство чуть ли не во всём мире, а если сюда включить флоты Японии и Италии, то буквально все торговые пути всего мира находятся под ударами. Действительно, какое всё-таки мощное оружие – подводная лодка. Маленький кораблик, а какой ужас сеет и сколько требует сил и средств для борьбы с собой. Одних корветов за эту войну будут построены сотни.

    С утра в гости прибыл адмирал Муррей, кэптен Наутон и кэптен Тэйлор. Выпили, закусили, отпустили их чуть тёпленькими. Они приглашают нас в гости, пошёл комдив, Кладов и мой командир БЧ-V тов Шаповалов; я под благовидным предлогом, что сегодня уходить в море и нужно иметь свежую голову, идти отказался. В 14 ч пришёл консул, обменялись с ним сувенирами: я ему подарил портсигар, он мне - портмоне. Перед отходом прибыл тов Лебедев, со всеми поцеловался и незаметно мне сунул сувенир - какую-то кожаную кабинетную папку для сувенира. Миша, шофёр консульства, пожелал: если будет тяжело, чтобы я пел «Мишку». В 19.00 снялся Иван Фомич с комдивом, а я – вслед за ним. Отходить очень мешало отливное течение, еле развернулся между сторожевиками. В 20.00 прошёл боны, впереди виден комдив, он несёт кильватерный огонь. Из строя вышел гирокомпас, причина пока неизвестна, комдиву пока не сообщил, чтобы зря не волновать. Идём ходом 12,0 узлов за эскортирующим миноносцем, хотя я его и не вижу. Ночь тёмная, погода сносная, но часто дождь и заряды мглы, потеряться очень легко. Магнитный компас работает хорошо.

    К утру миноносец, конечно, потеряли. С рассветом дали ход 15 узлов. На этом ходу лодку довольно сильно заливает. К 10 часов увидели силуэт корабля, в котором вскорости опознали наш эскорт. Сбавили ход до 12 узлов, а затем, к 12 часам вновь дали 15, которым и шли до 1 часов, в 15 часов ход - 12, погода свежая. В 17 часов пришли в точку «А» - конечную точку эскортирования и легли на курс 76° (до этого шли 90°). Получил от флагмана семафор: «Будем идти ходом 12 узлов. Если позволит погода, ход увеличим. Завтра днём пойдём под водой, ход 3 узла». Сообщил комдиву о неисправности компаса. Все попытки штурмана и штурманского шектрика ввести его в строй окончились безуспешно. Держим курс по ГОНу магнитного компаса. В 18.00 эсминец нас покинул. Комдив почему-то перешёл на работу одним дизелем. Ход - 10 узлов. Держусь рядом до 0 часов. В 0 часов, во время заряда плохой видимости флагмана потерял. Очевидно, он прибавил ход и ушёл. Я продолжал до утра идти ходом 10 узлов. За ночь погода стихла - ветер до 4 баллов и море тоже примерно. Ветер стал теплее, лодка перестала обледеневать.

    В 07 часов 30 м сделал срочное погружение, удифферентовался и следую в подводном положении ходом 3,0 узла. В 8 часов лодка вдруг начала быстро погружаться. Откачка из уравнительной ничего не дала, глубина дошла до 65 метров, дую среднюю дифферент растёт на корму, лодка продолжает погружаться. Из 7-го докладывают: «Слышен скрежет по борту!». Не хватало ещё мину поймать, глубина по карте 50 саженей. Остановил моторы, дал пузырёк в корму, лодка всплыла. Открыл люк, посмотрел, за кормой всё чисто. Снова погрузился. Пропускает правый борт цистерны быстрого погружения пришлось 3 раза её продувать. Шёл на глубине 20 метров, нёс вахту на ШП [48]. Изредка всплывал под перископ осматривать горизонт. Волна к вечеру несколько увеличилась. В 17.00 в перископ ничего не видно, нашёл заряд мглы, решил всплыть. Продул среднюю, затем балласт дизелем. Дал ход 12,0 узлов, начал подкачивать ВВД [49]. С 19.30 начал зарядку аккумуляторной батареи, плотность 19°, хорошо, что мы её меняли. После зарядки может, если погода позволит, увеличим ход. Волна небольшая, но какая-то противная, лодку изрядно бьёт. Флагмана не видно. Счастливого ему плавания.

    Итак, с Новым годом! В 03.50 окончил зарядку аккумуляторов, подкачали воздух, дали ход 14,0 узлов. К утру штурману удалось определиться по высотам Луны и звёзд. Место весьма экзотическое, но я решил ему поверить, ибо это сходится с моими предположениями: у нас большой снос назад по курсу, очевидно, течение действительно встречное, 2 узла. Таким образом, к 06.30 утра мы имеем отставание от нашего графика на 85,0 миль. Под воду лезть не придётся, иначе отстанем совсем. Забыл записать: вчера под водой заставил ещё раз вскрыть гирокомпас, оказались неисправными четыре контакта, у которых отсутствуют пружинки, следствием этого явилось плохое их прилегание и обесточивание одной из фаз, почему компас и выходил их меридиана. После регулировки контактов компас был запущен и нормально пришёл в меридиан. Сегодня работает хорошо. К 08.00 совсем рассвело, но погода мглистая, туманная, это окончательно прекратило мои колебания, и я решил идти надводным ходом. Дал ход 16,0 узлов. Лодку заливает, однако идти можно. В 11.30 лёг на курс по гирокомпасу 1°, по магнитному - 31°. К этому времени отставание от графика = 50 милям. К 13 ч видимость резко улучшилась, показалось солнце, но я решил уже не погружаться. К 15 ч штурман определил своё место по солнцу, мы находимся на 3,5 мили к Ost от счислимого места, это вполне терпимо. Сегодня хорошо слышим радиостанцию «Регби» [50], которую прошлые дни не слышали. Она сообщает об обнаруженных немецких подлодках, одна из которых на нашем курсе несколько севернее нас, встретимся с ней, очевидно, завтра. Ну, что же: удастся – поздравим Фрица с Новым годом, а, если он первый – его счастье. К 18.00 сильно засорился фильтр на левой машине, механик просит остановить. Разрешил, к этому времени отстаём на 25 миль от графика. В 19.00 дали ход обеими машинами 12,0 узлов. Воздух, хотя и прохладный, но для этого времени года вполне приемлем. Лодка сегодня не обмерзает, хотя вчера это наблюдалось. Термометр показывает +3. Барометр - 750 мм. О флагмане и о впереди ушедших подводных лодках ничего не знаю. Лев и Димка уже вероятно от 61° параллели спускаются на юг к Англии. Васька, очевидно, намного опереди, а Иван Фомич, если шёл сегодня под водой, то сзади. Погода свежая. Видимость плохая.

    Ночью погода посвежела, лодку начало покачивать. Утром ещё больше посвежело, ветер от SW, оттуда же и крупная зыбь. Решил идти над водой, подку сильно заливает. В 8.30 дал ход 14 узлов, хотя в действительности идём не более 12. Барометр начал подниматься, ветер меняет направление против часовой стрелки, а небо по-прежнему пасмурное. С большим трудом к 15 ч удалось определиться, идём сносно. К вечеру ветер усилился, но с заходом солнца вновь уменьшился. В 17.00 дал ход 12 узлов, а в 18.00 дал ход 10 узлов для осмотра дизелей. В график вошли, даже немного впереди графика. Ночь решил идти 10 узлов, чтобы немного отстать, а то я впереди на 30,0 миль. В 22.30, на три часа раньше срока повернули на курс 20°. Здесь достаточно тепло, лодка совсем не обмерзает, что меня сильно утешает. Мне страшно не хочется здесь обмерзать, ибо лодка моя (особенно её лёгкий корпус) сейчас не в блестящем состоянии, требуется докование, что я и намерен сделать в Англии. Механизмы сегодня работают хорошо. К вечеру прошли 1/3 пути 1000 миль. Впереди ещё много трудностей, но уверен, что доберёмся. Целый день на мостике.

    К полуночи разыгрался шторм. Барометр резко упал на 13 мм. Волна очень крупная. Ветер от SO. Мостик заливает. Вода часто попадает в люк. В продолжение всего дня волна не ослабевала, хотя ветер несколько раз затихал и несколько менял своё направление к Osty. С утра барометр медленно стал подниматься, но это на состоянии погоды никак не сказалось. Волна настолько больше, что на мостике страшно стоять. Наше счастье, что нет обледенения. Шахту подачи воздуха к дизелям пришлось закрыть, тянет воздух через люк центрального поста. Ход – оба 300 о6/мин. Почти всё время работает помпа на осушение трюма. Небо пасмурно. В 16.10. на 3,5 часа раньше графика пришли в точку и повернули на курс 55°, на этом курсе бьёт лодку сильнее. К носу и в корме проломило палубу, вернее, сорвало крепление лючков. В районе 1-го и 7-го отсеков слышны сильные стуки, с каждым ударом сильнее, предполагаю – срывает листы обтекаемых частей, шурупы которых ещё в шторм перед Галифаксом отскочили. Вышел из строя лаг [51]. Гирокомпас [52] было вышел из строя, но был приведён в норму. Подозрительно быстро расходуется соляр в бортовых систернах, очевидно, пропускают. Нужен док.

    Ночью шторм продолжался, хотя ветер несколько раз менял свою силу. Установил ход оба 280 об - на этом ходу меньше бьёт. Лодка всё время приобретает крен на левый борт, приходится несколько раз в сутки давать пузыри в левые борта систерн. В 08.30 встретили первые два небольшие айсберга. Встреча неприятная, особенно - ночью. Сразу вспоминается гибель «Титаника». Перешли расходовать соляр в систерне № 3 - последнего вне прочного корпуса. Целый день погода продолжала ухудшаться. Несколько раз выходил из строя гирокомпас. К 16.00 держаться под обеими машинами нельзя, лодку сильно бьёт и заливает. Дал ход одной машиной 300 оборотов, затем снизил до 280. Сначала помогло, но ночью, с 20 часов и до 5 часов утра был настоящий кошмар, лодку било и заливало. Помпа еле справлялась откачивать воду, поступавшую в люк. Рубку залило, вышел из строя рубочный репитер. Толчки и удары были столь сильные, что я всерьёз опасался за целость оконечностей носа и кормы. Всё время подпираем спереди воздушной подушкой. Выяснилось, чтосистерна№ 1 вовсе не держит подушки. Явление весьма неприятное, очевидно - пробита. Барометр с 755 упал до 749. Сильный ветер oт NNO. Очень тяжело верхней вахте, мокрые до костей. Обмерзания нет.

    К утру ветер начал стихать. Волна по-прежнему очень крупная. Лодку бьёт меньше. Однако заливает сильно. Барометр пишет ровную линию давлением 750 мм. К 12 часов толчея прекратилась, волна крупная по носу. Ветер стих. Дал ход оба 300 оборотов лодка держится хорошо. Удалось определиться по близмеридианальной высоте солнца (Н = 7°40'), снос влево на W и назад на S, ночью оказывается шли скоростью 5 узлов вместо 10. Нужно нагонять, в 1 3 ч дал ход оба 325 оборотов. Лодка идёт хорошо. Барометр медленно поднимается вверх. В 17 ч снова приказал дать ход оба 300 оборотов - нужно экономить соляр, боюсь не хватит, а, кроме того, снова началась небольшая толчея. В 20 часов многие впервые в своей жизни наблюдали северное сияние. Действительно красивое явление природы. Я вижу не впервые, но и то добрых полчаса проторчал на мостике. К 20.45, когда пишу эти строки, лодку опять начинает трепать, конечно, гораздо легче, чем вчера, но всё же. Штурману удалось поймать пару звёзд. На широте 60° 15' должны лечь на курс 90°. Барометр показывает давление 759 мм. Все механизмы работают исправно, кроме рубочного репитера. Управление из-за этого в центральном посту.

    Ночью в 22.15 легли на курс 90°. С 00 часов часы перевели на 1 часов вперёд в долготе 37°30'W, таким образом наши часы всего на 2 часов отстают от Гринвича. В 6 часов кончили расходовать соляр из № 3 л/б, перешли расходовать правый борт. С 6 часов подул свежий ветер на 5 - 6 баллов от Osf разогнавший крупную волну, лодку снова бьёт и заливает. Боюсь, что носовыми рулями нельзя будет работать - уж очень ими бьёт сильно. Систерны травят немыслимо - по два раза в вахту приходится давать пузыри, чтобы иыравнивать крены, я уже не говорю о № 1, которая вообще не держит. Барометр идёт ровно на 760 даже немного вверх идёт, а ветер усилился до 9 - 10 баллов. Сильно бьёт и заливает. К 12.00 двумя дизелями идти дальше невозможно, один остановил. Идём под одним 300 об/мин. За вахту вместо 41 мили пройдено 18,0. От графика постепенно отстаём. Ветер и волна по- прежнему сильны и усиливаются. Вечером механик доложил: не создаётся давление в систерне № 3 п/б, оставшиеся 7 тонн соляра взять сейчас невозможно. Перешли расходовать соляр внутри прочного корпуса. В № 3, очевидно, штормом повредило кингстон. Взять этот соляр оттуда будет довольно сложно, а до Розайта ещё 1250 миль. Часа в 3 - 4 будем делать поворот на курс 98°. Личный состав и механизмы в порядке.

    Ночью очень било лодку. Часто продували балласт воздухом высокого давления. Ход вместо 10 – 5 миль в час. Странное явление: барометр падает ветер усиливается, стоит на месте – ветер крепчает, вверх идёт барометр ветер тоже усиливается. Барометр – 763, а ветер – сильный, лодку бьёт и заливает. До утра терпел, в 7.30 дал хода оба 300 об/мин, лодку стало сильно заливать, помпа беспрерывно работает на осушение Ц.П., но, думаю, что отставать дальше опасно – уже на 80 миль. В 14.30 ветер усилился, барометр пошёл вниз, держаться под двумя дизелями невозможно, дал ход одним 300 об/мин. Бьёт меньше. Вчера мочью получил радиограмму: недалеко от меня орудуют три «Фрица» и движутся по направлению ко мне. Ну что же – кто кого, для того и идём. К вечеру ветер ещё усилился до 9 - 10 баллов. Лодку бьёт и она трещит.

    Получил радиограмму: «Сообщите своё место и время прихода в точку рандеву». В 22 часов послал радиограмму: рандеву назначил на 10/1 на 10 часов, то есть почти на одни сутки позже предусмотренного по графику, но в график при таком штормяге не войти. Ветер и волна крепчает. барометр падает. Всё чаще приходится продувать балласт.

    Пережил довольно страшную ночь. К 0 часов лодку бьёт немилосердно. Вся лодка трещит. Вдруг создался крен на правый борт приблизительно 10° и небольшой дифферент на нос. Все меры, предпринятые для продувания правого борта, почти ничего не дали. Очевидно, пробило п/б систерны № 2. Перед мной стала дилемма, что предпринять. Есть два выхода: или принять балласт в л/б систерне № 5, выравнять крен, но уменьшить и без того небольшую плавучесть лодки, или дать пузырь в л/б систерну № 3 – увеличить плавучесть, отвести дифферент, но ... лишить себя возможности погрузиться, ибо в такой шторм хлопушки не открыть. Кроме того, в третьем номере 7 тонн соляра, который взять пока никак не удаётся. Взвесив эти обстоятельства и посоветовавшись с механиком, решил вперёд испробовать первый способ и только в крайнем случае прибегнуть ко второму. А пока, чтобы облегчить положение лодки, иду переменными курсами зигзагом 30° по отношению к волне по 2 часов на курсе, потому что волну по носу лодка выносит плохо. Приняли воду в л/б систерну № 5, крен отошёл, лодка идёт удовлетворительно. Заливает и бьёт по-прежнему. Барометр падает. В 5 часов барометр дошёл до 751, остановился и даже медленно пошёл вверх, к этому времени начал снижать и ветер, лодка пошла более мягко, с удовольствием заснул. К 11 часов волна уменьшилась настолько, что можно рискнуть пустить второй дизель. В 11.30 работают оба 300, несколько заливает, но нам не привыкать, зато часовая скорость достигает 10,5 миль, давно мы не видели таких скоростей – всё больше 5-6 узлов. К 14 часов ветер вновь несколько посвежел, но держаться можно, барометр было пошёл вниз, но потом раздумал, остановился и снова медленно пошёл вверх. К 16.30 давление 751,5, идёт горизонтально. Ветер свежий, 5-6 баллов от Est. В 16.45 остановил левый дизель, считаю, что теперь должны успеть прибыть в срок в рандеву. А, кроме того, бить начало, а рисковать рвать дальше систерны не могу. Сегодня гирокомпас ни разу не выходил из строя, в прошлые дни это происходило по несколько раз в день. Штурману вечером удалось определиться по высотам звёзд. Идём по предположительному курсу хорошо. К 19 часов ветерок ослаб. Волна тоже постепенно уменьшается. Часам к 2 ночи будем ложиться на последний курс в точку рандеву на SO. Часы перевели на 1 ч вперёд, теперь время отличается от Гринвича всего на 1 часов.

    Опять препротивная ночь. С 21.00 ветер крепкий, барометр резко пошёл вниз. Лодку снова бьёт и заливает. Ход упал с 9 до 4 1/2 узлов. В 4.00 легли на курс 131°. К 05.00 снова вчерашняя картина с креном, и снова пришлось равнять приёмом балласта в л/б пятого номера. Барометр упал до 744 и пошёл ровно, а к 6 часов начал подниматься, ветер стих, но к 07.20 снова задул уже от SW, очень крутая волна, причём толчея, ход прибавить нельзя, хотя это и очень нужно, ибо мы можем опоздать в точку. К 10.00 волна упорядочилась, дал ход оба 300 – тяжело, но держать можно. В 13.30 дал ход оба 325, ветер понемногу стихает, барометр поднялся до 755 мм. За ночь сильно разбило приводное устройство носовых горизонтальных рулей вплоть до того, что фундамент сорвало со сварки. Большой у нас будет ремонт в Розайте. К 17 ч погода снова начала ухудшаться. Барометр идёт вниз, подул ветер от SO 6-7 баллов, идет дождь, пока есть возможность, иду обеими дизелями, часовая скорость – около 12,0 миль, Сегодня будем пытаться взять соляр из № 3 в № 6 – может быгь что-либо и получится. Ввели в строй репитер, находящийся в рубке; туда перенесли управление.

    К 20 часов погода сильно ухудшилась: усилился ветер и волна, барометр резко пошёл вниз. Уменьшил ход с 325 об до 300 оборотов, а в 21 час остановил правый дизель, ход упал до 7 узлов. Пытались перегнать соляр из 3-го в 6-й номер – ничего не вышло. Откачали замещение из № 1 соляровой, пытаемся перепустить туда – результаты неопределённые. Давление от замещения не создаётся, а через открытый кингстон – нельзя понять идёт или нет. Погода всё время ухудшалась, барометр падал. В 0.30 с мостика дппожили: «Виден слева белый огонь!». Вышел, действительно виден корабельный огонь, идущий параллельным курсом, решил, что это – либо сумасшедший, либо швед, ибо ни один уважающий себя корабль в военное время огней не носит. Корабль постепенно отстаёт и идёт за корму. В 01.30 пришла радиограмма: в этом районе будет швед, идущий в Лиссабон, просьба его не трогать. В 05.00 штурману удалось определиться: нас снесло на 12 миль к Est, легли на курс 160°. В 6 ч ветер уменьшился, дали ход оба 325 об/мин. В 07.25 уиидели вершины сопок Гебридских островов, в том числе – острова Barra Head [53], у которого мы должны иметь рандеву, В 08.00 часы переведены на 1 часов вперёд и идут точно по Гринвическому меридиану. В 09.30 по носу виден силуэт корабля. К 09.45 в силуэте распознали тральщика, нашего конвоира, обменялись опознавательными и легли ему в кильватер. Вошли в Гебридское море. На мостик вышел даже офицер связи мистер Шреро [54], поднявшийся с койки впервые за поход начиная с Галифакса. Запросил у тральщика, каким ходом пойдём – ответил «11 узлов»; до 11 часов шёл иод двумя дизелями, в 11 часов остановил левый дизель, иду правым 325 об/мин. В 11.15 легли на курс 43°. Барометр поднимается с 745 до 754 мм. Погода обещает быть хорошей. В 15 часов при помощи воздуха высокого давления, резервно-масляного насоса и ещё целого ряда ухищрений удалось перекачать соляр из бортовой № 3 в соляровую № 1. Систерну № 3 продули, на душе сразу стало легче. Лодка перестала клевать носом. Таким образом, до Розайта остаётся 400,0 миль, а соляру - примерно 18,0 тонн. Должно вполне хватить. Прошли Гебридское море, вошпи в пролив Малый Минч. В 19 часов вошли в полив Северный Минч [55]. Идём между Гебридскими островами и Северной Шотландией. Все маяки горят. Тральщик идёт с включёнными топовыми огнями и несёт кильватерный, идём в кильватер ему в дистанции 2 каб ходом 11 узлов. После такого штормового плавания невольно приходят мысли о изменении конструкции некоторых устройств на нашем типе подводных лодок. Мне кажется необходимым произвести следующие конструктивные изменения: боевую рубку следует сделать выше по крайней мере на метр, чтобы избежать ежеминутного заливания при штормовом океанском плавании. Во-вторых, удлинить её, чтобы лучше укрыть рулевого-вертикальщика, либо при теперешнем устройстве вся вода, вливающаяся в люк, прежде всего попадает на него. Комингс люка следует поднять над настилом мостика, ибо малейшее попадание воды на настил, и уже люк принимает воду. Станцию ходовых огней, электрическую коробку репитера боевой рубки и пост переключения машинным телеграфом необходимо перенести в другое место. Туда попадает вода и перманентно корпусит, репитер выходит из строя. Шахту подачи воздуха к дизелям необходимо поднять повыше. Вплоть до того, что вынести её за тумбу перископов и поднять над настилом. При данной высоте шахты в штормовую погоду я ей фактически был лишён возможности пользоваться. Вода шла полным сечением трубы в 5-й отсек. Дизеля остаются без воздуха, а отсек заливается водой. Приходилось держать открытым верхний рубочный люк и всю воду принимать в центральный пост. Вода заливает электропроводки, шахты перископов, снарядный погреб. Кроме того, приходится держать отдраенными лишних две переборки, нарушать живучесть, охлаждать IV отсек, а, кроме того, зимой ещё и подвергать риску заморозить трубопроводы. Необходимо переделать систему клинкетов на трубах вентиляции балластных систерн, предназначенных под топливо, таким образом, чтобы их можно было открыть изнутри прочного корпуса. Ибо при теперешней конструкции в штормовую погоду, когда особенно важна каждая тонна плавучести, мы лишены возможности продуть израсходованные систерны, ибо рискуем перестать быть подводной лодкой. Без открытых кингстонов не погрузиться, а в свежую погоду по палубе к ним не подберёшься. Требуются изменения в конструкции верхних газопроводных клапанов глушителей. Очень редко бывает, когда они держат. Да и трудно от них этого добиться, потому что нагар (особенно при длительном режиме работы дизелей) оставляет твёрдые частицы нагара, которые и вызывают пропуск воды. Переделке, по моему, подлежит и соляровая магистраль, от которой нужно добиться, чтобы она давала возможность брать соляр из балластных систерн, и перегонять его внутрь прочного корпуса в случае выхода из строя кингстонов или магистрали замещения. Носовые рули следует или более солидно укреплять, или сделать их убирающимися - как на п/л типа АГ или КР [56]. Ряд более мелких конструктивных желательных изменений запишут командиры БЧ. Следует сказать, что из нашей 100-мм пушки можно стрелять в погоду не свыше 4-х баллов, при более свежей погоде большой риск потерять ар прислугу и залить ЦП через элеватор. Сегодня в проливе качает мало. Все ожили. Лодку прибрали. Все моются, стригутся, бреются. Пару дней уже радист слушает последние известия из Москвы, из которых можно понять, что наши успешно продвигаются в низовьях Дона и на Северном Кавказе. Ветер сегодня довольно свежий, но волну разогнать не успевает. Барометр пишет ровную линию высотою в 754 мм. Если погода будет подходящей и ТЩ не изменит скорости, то в Розайте будем утром 12 января.

    К 0 часов прошли пролив Северный Минч, снова вышли в Атлантический океан. Барометр пошёл вниз, ветер свежеет, но идти пока ещё хорошо. Продолжаем идти скоростью 10-11 миль в час. В 07.00 вошли в пролив Portland fith [57]. К 08.00 слева на траверзе вход в знаменитую английскую военно-морскую базу на Оркнейских островах Скапа-Флоу В 09.00 пышли из пролива, вошли в Северное море. Резкий контраст в плавании – сразу же начало зверски бросать лодку. Тральщик «запросил пардону» и дал семафор «Иметь ход 4 узла». Весь день идём, держа одним дизелем в среднем 250 об/мин, продвигаясь в час от 4-х до 6-и миль. Барометр всё время идёт вниз. Ветер – 6 - 7 баллов от SO. Лодку бьёт и заливает. Волна крайне неприятная. Здесь мелко, и зыбь очень крупная и высокая, так что дифферент доходит до 8°. Тральщик очень неравномерно продвигается, всё время приходится менять обороты. К 22 часов барометр достиг давления 746 и пошёл горизонтально. Ветер стал утихать, зато тральщик совсем скис. Пришлось дать 200 оборотов. Таким ходом ко второму пришествию не придти. Чтобы не потерять друг друга, через 20 - 30 минут даём друг другу проблески. Идём без огней.

    Погода всё такая же «прелестная». Однако близость берега чувствуется, качает меньше. Часто попадаются рыбачьи и мелкие военные суда. Много истречных траулеров, однако в почтительном от нас расстоянии к югу. Траулеры, очевидно, занимаются контрольным тралением. В большинстве это – суда, переделанные из рыбачьих. Наш конвоир начинает мне не нравиться. Погода позволяет, однако он никак не может добиться хода более девяти узлов. Наконец, к 11 часам с большим трудом он стал ныжимать 11 узлов. А если бы встретилась немецкая подводная лодка, как бы он с таким ходом смог бомбить её? Наконец, к 14.00 достигли района, где к нам подошёл бот, который я принял за пайлотский [58]. Оказалось другое: прибыли инженеры-электрики и один офицер от станции размагничивания, ознакомились с батареей, с режимами разрядных токов и предложили мне пройти под дизелями, под электромоторами и поддизелем при зарядке батарей для снятия магнитного поля. Это им важно, чтобы знать, как соединить и установить новую батарею аккумуляторов. Начал заниматься этим делом. Нужно пройти каждым режимом курсами Ost и West магнитный через довольно узкие ворота. Это довольно трудно, так как места для разворота мало, тем более здесь же пароход занимается уничтожением или определением девиации – сильно мешает. К 15.30 окончили эту карусель. Интересно, что они не согласились на винт-зарядку, а требуют один дизель на винт, второй - на зарядку. Инженеров и офицера высадил на бот. Сообщил своему конвоиру о готовности следовать дальше, и через 15 минут дали ход одним дизелем мимо Эдинбурга в Розайт. До полигона размагничивания мы прошли одни боновые ворота. Очевидно, стоят позиционные сети. До Розайта проходили сети ещё дважды. Мистер Шреро говорит, что сети имеют подрывные патроны. К 16.30 прошли под большим железнодорожным мостом, который до постройки Golden Gate в Сан-Франциско был самым большим в мире [59]. За мостом нас встретил лоцман и показал место швартовки. Сейчас стать в доккъярд [60], где стоят наши подлодки, нельзя из-за неисправности входных ворот. Пришлось швартоваться к стоящему у стенки миноносцу борт о борт. Спустя 5 минут после швартовки пришли меня встречать Братишко, Сушкин, капитан третьего ранга Шандобылов [61], капитан 2-го ранга Морозовский [62]. Очень интересно встретиться после перерыва. Им уже выгрузили аккумуляторы. Сейчас решается вопрос: будут или нет нам ставить приборы «Асдик» и Р.Д.Ф [63]. Англичане дают, однако заломили срок – три месяца. Запросили Москву по этому вопросу. Командный состав наших подлодок частью живёт на плавучей базе, а частью – на находящемся в сухом доке крейсере «Liverpool». Команда вся живёт на крейсере. К 18 часам на борт прибыл военно-морской атташе Советского Союза в Англии контр-адмирал товарищ Харламов [64]. Поздравил с благополучным прибытием в Англию, осмотрел корабль, после чего я приказал подавать ужин. Вместе с адмиралом прибыло его сопровождение – длинный английский офицер, говорящий по-русски – как его охарактеризовал мистер Шреро, «самая большая сволочь во всей Англии'». За ужином немного выпили. После ужина команда и командный состав начали переселяться на новые места жительства. Каждому из наших командиров дали отдельные каюты. В Англии – полное затемнение, и это, конечно, правильно. Завтра в 1 часов адмирал примет у меня на борту какого-то кэптена, а в 12 часов в честь нашего прихода на базе будет ланч.

    К 09 часам пришёл на корабль, вскорости прибыл адмирал. Адмирал сообщил/ что вопрос о установке «Асдика» и «PДF» Москвой разрешён в положительную сторону и что ему придётся в Лондоне, в адмиралтействе договариваться о сокращении срока нашего здесь пребывания. Действительно, обидно будет стоять здесь столько в то время, как люди у нас в стране воюют. К нам в помощь для ремонта дан инженер-капитан 2-го ранга Зиновьев [65]. Итак, мои мысли о постановке этих приборов на корабль осуществились, я имею все основания быть довольным. К 11 часам накрыл стол в кают-компании, немного погодя прибыл кэптен – командир местной базы, капитан II ранга Морозовский, инженер-капитан II ранга. Кэптен довольно симпатичный старикан (ему действительно лет 60). Выпили, посидели до 11.45, после чего поехали на плавбазу на ланч. Снова выпили, позавтракали и опять выпили. Здесь я познакомился с командиром 9-й флотилии подводных лодок, кзптеном [66] и его помощником, коммандером. Кэптен и коммандер выразили большое желание осмотреть наши лодки, и адмирал приказал мне отвести их и показать им мою лодку. Получился довольно неприятный для меня конфуз: команда переселялась, вытаскивала вещи, и в лодке изрядно грязно, к чему я ещё не привык. Разнёс старпома [67] и команду после ухода гостей. Через 1 1/2 часа было чисто. Однако факт фактом: мою лодку видели грязной. Неприятно. Командиру флотилии мне почти ничего не пришлось объяснять, всё сам понимал, видимо - толковый подводник. Как ни странно, но его очень интересовала палуба и надстройка. Носовая пушка ему понравилась, а о кормовой сказал «No good!», и он, собственно, прав [68]. В кают-компании крейсера «Liverpool» контр-адмирал собрал совещание всего командного состава. Говорил о поведении на берегу командного и рядового состава, о здешних условиях, о работе и проведении досуга. Обещал устроить всему командному составу поездку в Лондон и Эдинбург, личному составу – поездку в Эдинбург. Задали ряд вопросов, на этом совещание и закончилось. Адмирал и Морозовский уехали вечером в Лондон. Когда выяснится вопрос о сроках и месте постановки приборов, он нам обещал позвонить. Пошёл на базу, с удовольствием вымылся и выспался. Получил сигнал: «Завтра к 9 часам перейти в бассейн». Вторую группу батарей приказал разъединить к утру.

    К 9 часам подлодка готова для перехода в Докъярд, вернее – в его бассейн. Прибыл буксирный катер, и с его помощью оттянулся от миноносца, к которому был ошвартован. Отдал буксир и самостоятельно вошёл в ворота бассейна под первой группой аккумуляторных батарей, вторая уже разобрана и приготовлена к выгрузке. Докъярд представляет из себя бассейн на манер сухого дока, но только колоссального размерами с двумя батопортами, устроен он, вероятно, для того, чтобы не подвергать корабли влиянию приливов и отливов, входить разрешается только в полную воду. Здесь же, по береговой стороне бассейна расположены сухие линкоровские доки. В доках стоит линейный корабль, крейсер «Liverpool», много судов ошвартованы к стенкам бассейна, в том числе – два крейсера. Здесь же.находится территория большого судостроительного и судоремонтного завода. Во время ремонта военных кораблей англичане списывают большинство команды на берег и ремонтируются исключительно силами завода. К 09.30 ошвартовался к нашим подлодкам, третьим к борту «С-54». Однако сегодня приступать к разгрузке батареи не будут. Мистер Пен познакомил меня с нашим новым офицером связи, которая будет нас обслуживать – с Катей. Это офицер HMRWS [69] лейтенант (старший), язык русский изучала в Риге. Служит, по моему мнению, в английской разведке. Ну, это ничего – от нас много не узнает. После обеда между нами и офицерами связи произошёл разговор на тему о скучном характере англичан. Эти, как мы их между собой называем, «лорды» или «акулы капитализма», способны целый день просидеть в кают-компании, уставившись в одну точку на стене или потолке, не проронив ни одного слова и не сменив за целые сутки выражения своего лица. Рассказали, что у нас таких случаев не бывает и таких флегматиков нет. Конечно, всё это было высказано в допустимой форме в приличных выражениях, однако именно в таком смысле. Мы, конечно, абсолютно не заигрываем с англичанами и не хотим от них ничего, всё: же по нашим обычаям это невежливо – не обращать на нас ннимание, мы у них гости, тем более, что, хотя с трудом, но владеем английским языком. Несомненно этот разговор дойдёт до «лордов».

    На береговой базе и на берегу здесь в большинстве матросами и солдатами служат девушки и старики. Справедливость требует признать, что девушки в противоположность мужчинам совсем не флегматичны, очень похожи на наших русских девушек, общительны и веселы. У нас уже здесь завелись симпатии и, надо сказать, что у них мы пользуемся большим авторитетом. Краснофлотцы наши прямо исключительно довольны. Их на танцах буквально нарасхват хватают. Был даже такой случай. К моему молодому краснофлотцу рулевому Легченко.подошла девушка и сказала «I wont to kiss you!» (Я хочу Вас поцеловать!), тот, конечно, ничего не понял, но ответил «O'key!» (Хорошо!), и та стала его публично целовать. Бедный парень настолько растерялся, что выбежал как рак красный, вскочил в автобус и приехал на крейсер, за что, конечно, был высмеян командой до слёз. Интересен так же факт, что женщины считают своим патриотическим долгом знакомиться и проводить время с-военным, и очень тяжело познакомиться в Англией с хорошей женщиной штатскому человеку. Женщины страшно обижаются, гели вы, военный человек, будучи с ней знакомым, пойдёте с ней в общественное место в штатском костюме. Это она считает для себя иеличайшим оскорблением. Был здесь такой случай с одним из наших офицеров. Он по роду службы познакомился с одной девушкой – шофёром-солдатом. Оба друг другу понравились. Как в дальнейшем оказалось, она – дочь довольного крупного фабриканта, служит добровольно на своей машине и со своим бензином. Её мать так же служит добровольно в армии в чине офицера. Короче говоря, эта девушка пригласила его в гости. Он пришёл, познакомился с семьей, весело провел время и пригласил ее на следующий вечер в ресторан. Туда он пришёл без всякой задней мысли, одевшись в штатское. Однако его партнёрша надулась и почти не стала с ним разговаривать. Он долго не мог понять причины что произошло. Через некоторое время причина вполне выяснилось. Девушка обиделась на него за штатский костюм: «Если он не считает для себя приличным находиться в обществе со мной в своей форме, то пусть имеет в виду – я имею специальную повязку, что я благородного происхождения, и ни одному офицеру не зазорно появиться со мной в любом обществе, хотя я и ношу солдатскую форму». Сегодня Милочке исполнилось двадцать девять лет. По этому поводу ночью написал ей письмо. Адмирал обещал отправить воздущной почтой. Как я по ней и сыну соскучился – кто бы знал! Как они там живут? И живы ли вообще? Купил ей подарок ко дню рождения, но когда придёт тот счастливый час, что я ей смогу подарить? Приехал заместитель командира 9-й флотилии подводных лодок за командирами советских лодок. Приглашают нас от имени всех офицеров в гости. У Сушкина болит горло, поэтому поехал я, Братишко и наши штурмана Иванов и Тихонов [70]. Вместе с нами едет Катя. База флотилии находится в двух часах езды поездом в городе Данди, куда мы и поехали. Добрались без особых приключений. Ехали поездом в вагоне первого класса. Купе у них меньше наших, на шесть сидячих мест, сам вагон уже нашего. К 18 часам прибыли в Данди, сели в машину к шофёру – женщине и поехали на базу. Каждому из нас отвели хорошую каюту. Помещение исключительно комфортабельное. Раньше это строилось для какого-то завода – контора. Вскорости нас пригласили на предвечерний дринк. Здесь мы познакомились с командирами лодок и офицерами английских, французских, датских, голландских, норвежских и польской лодок [71]. Встретили нас очень и очень радушно. После ужина дринк продолжался, затем нас пригласили к себе в свою кают-компанию женщины-офицеры. Здесь тоже пришлось пить, и меня даже заставили петь «Очи чёрные», после чего я пользовался особой симпатией. Но ни одной в моём вкусе нет. Спать пошли в час ночи. Какой всё-таки сильный русский человек: пьяны ведь были почти все, а мы-хоть бы хны. Держались как боги. Интересно: все подводники не любят англичан и как только оставались с нами наедине, вслух это высказывали. Основные мотивы недовольства – «Сами сидят на базе, а нас всё время гоняют на патруль. В самые опасные места посылают нас. Воюют чужими руками». Флотилия обслуживает район Норвегии и имеет контакт с нашим Северным флотом. Из офицеров нам особенно понравились французы и штурман польской подводной лодки «Сокол» [72]. Завтра мы должны будем осмотреть базу подводных лодок, присутствовать при учебной стрельбе на приборе, после чего ланч в нашу честь и осмотр подводной лодки «Сокол».

    Проснулись рано. Побрились, умылись, немного поговорили, пошли завтракать. После завтрака пошли осматривать базу. Осмотрели оперативную комнату. На позиции у берегов Норвегии три лодки, на пути с позиции тоже три. Движутся на позицию и обратно, очевидно, всегда одними и теми же тремя параллельными курсами, которые нанесены тремя различного цвета туши на карте. Расстояние между курсами примерно 60 миль. Лодка, встречая сильное противодействие противника, имеет право переходить на параллельный курс. Вдоль всей Шотландии на карту нанесены английские минные поля на расстоянии от береговой черты 20-30 миль. У берегов Норвегии также нанесено много минных полей, но многие из них, говорит оператор, предположительные. Оперативное напряжение лодок большое - в среднем 40% в море, а 60% - на берегу. У отдельных лодок – и 50%. Командир польской подводной лодки [73] говорит, что, действуя у северной чисти Норвегии, он встречал много плавающих мин нашего происхождения. После осмотра оперативной комнаты пошли вместе с командиром флотилии и с помощником осматривать береговую базу. Командир флотилии делал инспекторский смотр помещениям. Здание очень большое, трёхэтажное, Здесь расположены казарменные помещения для рядового состава и младших командиров, камбузы, торпедные помещения, мастерские для ремонта торпед и мелких деталей других механизмов. Склады различного снабжения (которые, кстати, нам не показали), лазарет, прибор торпедной стрельбы, стловые команды и т.д. В помещениях чисто. Рядовой состав спит в подвесных койках, командиры отделений живут в отдельных комнатах на стационарных койках и все старшины групп имеют одноместные каюты. В большинстве помещений только электрический свет, так как нет окон. Кухни каждая национальность имеет свою и обслуживает своими коками. Почти каждая лодка имеет свой небольшой клуб (вроде нашей Ленкомнаты). Торпеды в большинстве калибра 53 см, но видели одну французскую – по-моему, меньше, чем 40 см [74]. На тавоте БЗО [75] некоторых торпед написаны надписи вроде «Подарок Гитлеру от…» (следуют кпкие-то буквы-три-четыре), Скорость торпед у англичан: 40 узлов - старая и 45 - новая, как следует из их таблиц торпедной стрельбы, и эти цифры подтвердил командир подводной лодки «Сокол». Наблюдали учебную атаку в торпедном кабинете. Прежде всего: прибор, по-моему, хуже нашего. Принцип относительного курса, очевидно, и у них. Дистанцию изменяют вручную. Что хорошо – это то, что модель или, вернее, макет корабля выводится на улицу, и эффект получается полный. И ещё больше мне понравилось это великое множество макетов кораблей противника, включая и ниши Балтийские корабли [76]. Здесь же во время атаки можно и изучать силуэты. В боевой рубке в основном те же приборы, что и у нас, за исключением fruit machine (фруктовой машины), о которой речь впереди. Углы упреждения на скорость торпеды 40 узлов и на курсовой угол от 40 до 130°, через каждые 5° нанесены на медной планке на столе. «Фруктовая машина» представляет собой ящик с двумя кругами, эти круги связаны с гирокомпасом. Один круг представляет из себя противника, другой – лодку. Определив на глаз курсовой противника, устанавливают курс противника и курс лодки. Перед глазами – наглядная картина взаимного маневрирования. По мере уточнения элементов движения цели они подаются на прибор, а также подаётся дистанция. И автоматически, как на арифмометре, получается курс и скорость лодки – видны на круге; на круге также наглядно видно, на какой угол нужно повернуть прибор Обри и в какую сторону, если вы его имеете возможность изменять, на новых приборах так же даётся временной интервал. Задачу маневрирования он, по-моему, решает также, каки наши таблицы Томашевича [77]. Дистанцию перископом (очевидно, до «Асдика»), он предпочитают брать по сетке перископа, так как на приборе имеются две шкапы цен деления – очевидно, с увеличением и без увеличения. У англичан, наверное, имеется способ точного определения курса, так как в продолжении атаки (а она производилась по зигзагирующей цели), командиру всё время после поворота сообщался курс. Когда я спросил, почему командиру сообщается курс, то, по-моему, они даже удивились вопросу – всё равно определит. Скорость командир определял по «фиксайт лайн» и ошибся на 5 узлов: вместо 17 -22. Атака не вышла, торпеду пустили в момент поворота. Очевидно, прибор новый, потому, что, когда нас спросил командир, как он нам понравился, мы похвалили, а затем сказали, что наш лучше, он вспыхнул и заявил: «У вас у русских вообще всё лучше!». И пошёл к чёртовой матери, тоже мне лорд, думает, что они бога за бороду держат. У нас много чего лучшего. После стрельбы пошли в помещение, где нам устроили дринк, а потом ланч с дринком. На ланче командир флотилии произнёс речь, что они счастливы видеть в своей среде в дополнение к их многонациональной семье ещё и русских подводников, и предложил выпить за победу. В ответ выступил я, поблагодарил за хороший приём, сказал, что мы имеем общего врага и делаем одно и тоже дело, и предложил выпить за союзные демократические страны. Говорил я на русском языке, и когда один офицер переводил, то перевёл неправильно - сказал, что я желаю выпить за Советский Союз - надо сказать, что «лорды» сделали довольно пресные физиономии, и когда я поправил по-английски, то они сразу расцвели. Поляк, мой сосед по столу похвалили меня за короткую речь, а англичане, говорит, привыкли воду в ступе толочь и речь для них – хлебом не корми. И он прав – ведь полгода в парламенте обсуждали вопрос о том, чтобы лишить рядовой состав армии пижам (смех) и около года – чтобы лишить солдат права утренний чай получать в постель (тоже мне вопрос – в Сталинград бы вас). После окончания ланча командир флотилии сам лично отвёз нас в машине к пирсу – меня, Братишко и командира «Сокола», штурмана с Катей приехали другой машиной. У пирсов стояли одна голландская лодка тоннажем около 450 - 500 т [78] и «Сокол» 580 тонн водоизмещения, вооружена четырьмя торпедными аппаратами, причём все в носу, одной пушкой 77 миллиметров и несколькими ручными пулемётами против самолётов. Имеет семь отсеков. Команды 40 человек. Дизеля маломощные, надводный ход 11 узлов. Электроход: дизеля работают на электромотор, а последний - на винт. В аварийном случае дизель может работать на винт, имеется соединительная муфта. Две группы аккумуляторных батарей. Два перископа, оба – в центральном посту. Зенитный имеет нормальное и шестикратное увеличение, командирский увеличения не имеет. Высота перископа - 30 футов. Рубка очень высокая по сравнению с нашей, но в ней ничего нет, как и у нашей типа «Щ». Мостик – открытого типа, как у первых «С», на мостик вынесен репетир – герметически укупоренный и рассчитанный на предельную глубину погружения, и пост управления вертикальным рулём. Пеленгаторов нет. Посты управления имеются в центральном посту и в 7-м отсеке. Горизонтальными рулями управление осуществляется вручную и электрическии из центрального поста. Приводы рулей, перископы – все гидравлические, работают действительно бесшумно. Запасных торпед четыре, калибр - 53 сантиметра. Скорость торпед – 40 и 45 узлов. В 1-м отсеке имеются приводы дня изменения угла прибора Обри. Делается, по словам командира лодки, очень быстро. Стрелять можно электрически из центрального поста и из 1 -го отсека. Передние крышки торпедных аппаратов открываются электрически и вручную. В кранцах у пушки имеются снаряды для первых 20 выстрелов, в дальнейшем подача вручную. Пушка – полуавтоматическая. Гирокомпас – в центральном посту, по словам штурмана, «Марка-52» [79]. Особенность системы погружения – концевые цистерны не имеют кингстонов, остальные цистерны имеют систему кингстонов с ручным приводом и в море обычно находятся с балластом на подушках. Клапана вентиляции открываются пневматически и вручную. Топливо всё расположено в цистернах внутри прочного корпуса. Автономность на патруле – 21 сутки. К дизелям имеется шахта подачи воздуха. Компрессоров высокого давления – два в корме. Дизельный и электромоторный отсек один. У поста управления горизонтальными рулями имеются следующие приборы: дифферентометр, два больших удобных глубомера, эхолот, чертящий рельеф дна. Пост управления очень удобен. У перископа расположен прибор торпедной стрельбы – так называемая «фруктовая машина». Прибор очень удобен, я его уже описал. На вооружении имеются так же «Аздик», широко применяемый при торпедной стрельбе, и АРДФ марка 191-у мачта проходит через центральный пост, сам прибор расположен в 4-м отсеке и врацение мачты осуществляется большим горизонтально расположенным штурвалом. Мотор, дающий питание на систему, расположен в центральном посгу. Оба прибора заслужили восхищённого отзыва командиров лодок. Скорость погружения с позиционного положения – 15 секунд. Подводная скорость по их же словам – около 10 узлов. Носовые рули – убирающиеся, обрасываются за 5 секунд. Зенитный перископ имеет очень толстую верхнюю головку, угол на которой можно передвигать от 10° снижения до 65° вверх. Офицеров – четыре человека: командир подводной лодки, помощник командира, минный офицер и штурман [80] – продвижение идёт после сдачи экзаменов в обратном порядке. Помещения для команды – подвесные койки, для офицеров и старшин – один отсек, койки стационарные, кают нет. Лодка довольно грязна, но по местным понятиям это – идеальная чистота. В журнал почетных посетителей сделал запись – пожелал удачи польским подводникам. Десять человек из числа команды находились у нас в плену после событий 1939 года [81], однако враждебности к нам не проявляли. Вечером, как обычно, продолжался дринк. Молодёжь наша вместе с штурманом польской лодки отправилась в Данди танцевать. Катя настолько волновалась их отсутствием, что в 23 часа пошла их искать под видом того, что хочет потанцевать. Снова нас пригласили к женщинам-офицерам, но они нам также не понравились. Снова дринк и даже играли в бильярд. Отправились спать поздно. Особенно дружески говорили с нами французы, голландцы и поляки. Все очень хотят посмотреть наши лодки. Мы обещали как только подремонтируемся пригласить их к себе. Распрощались с командиром флотилии, поблагодарили за хороший приём. На следующий день рано проснулись, позавтракали и к 08 часам на машинах отправились на Розайтский поезд. Всю дорогу разыгрывали Катю. Дорогой перепели все известные нам песни, В общем было довольно весело. Приехали без особых приключений. На вокзале нас встретили машины, в которых мы и доехали к базе, где меня ожидала очередная неприятность. Вахта на лодке пустила ночью в лодку английского матроса, пьяного, который принёс собой виски, вместе с ним немного клюкнули. Это было обнаружено моим механиком. Состав вахты был заменён немедленно как несправившийся со своими обязанностями. Пять человек получили по 10 суток строгого ареста в гальюн, были острижены и посажены, в их числе Подковырин, Оборин, Загородный и Назаров, Бочанов [82]. Команда их сама хотела избить за нарушение дисциплины.